Мэри Джо поняла, что он хотел сказать другое, возможно, «смерти», и по ее телу пробежала дрожь.
— Нет, — сказала она. Уэйд отвернулся от нее.
— Ты мне сейчас очень нужен, — еле слышно прошептала она.
— Они хорошо позаботятся о нем.
— Я знаю, — сказала она.
— И нет никаких сомнений? — спросил он с прежней горечью. — Страхов, что они скальпируют его, вместо того чтобы лечить?
— Нет. Он резко повернулся и посмотрел ей в лицо.
— А ведь еще несколько дней назад ты была в этом абсолютно уверена.
Стыд пронзил Мэри Джо, стыд и раскаяние. Теперь она поняла, что он пытался втолковать ей, а она отказывалась слушать.
Шавна была такой же, как она. Любила своих детей и мужа, как любила Мэри Джо, и благодаря другу и общей любви к детям приняла близко к сердцу горе чужой женщины, явно испытывавшей недоверие и страх к ее народу.
— Еще несколько дней назад, вернее, несколько недель, я была уверена во многом. А теперь я ни в чем не уверена, — возразила Мэри Джо.
Губы Уэйда дрогнули в едва заметной улыбке, которая почти сразу исчезла, уступив место отчаянию, охватившему его несколько секунд назад. Она дотронулась до его здоровой руки.
— Ты не виноват. Ни в чем.
— Он поехал за мной. Он думал… Проклятие, он думал, мне нужна помощь. Она мне действительно нужна. И всегда будет нужна с такой рукой. Я не мог пристрелить пуму, не мог даже нести Джеффа. Я ни на что не гожусь, кроме…
— Кроме?
— Вы ничего обо мне не знаете, миссис Вильямс, — хрипло произнес он, — Вам только кажется, что знаете, а на самом деле — нет. Все, кто когда-то был мне дорог, — мертвы, все, кому я был дорог. Это как тень, которая следует за мной, куда бы я ни пошел.
— Джефф не умрет. Ты сам сказал.
— Только благодаря чуду, — резко произнес он. — Только потому, что Манчес оказался рядом. Джефф уже дважды оказался на краю гибели. И оба раза из-за меня. Третьего раза не будет.
Мэри Джо показалось, что на нее подул холодный ветер. За несколько недель этот человек стал ей очень близок. И хотя она понимала, что он не останется, в глубине ее души теплилась надежда. До этой минуты. Взгляд его был холоден как смерть, о которой он говорил. Губы его были плотно сжаты, черты лица заострились, приняв выражение неприступности и упрямства.
— Ты отвезешь нас домой?
— Том Берри справится с этим лучше, чем я.
— А как же лошади, о которых ты говорил? Он не сможет пригнать их на ранчо с помощью Рейчел. Кроме того, я ему пришлась не по нутру.
— Он не привез бы тебя сюда, если бы это было так, — ответил Уэйд, и подбородок его чуть дрогнул, возможно, оттого, что лошадей будет погонять мул Рейчел.