— Так как же, кэп? — настойчиво спросил опять Айви. Его широкое шведское лицо выражало крайнюю озабоченность.
Джон Патрик закрыл глаза.
— Помоги мне подняться.
— Не думаю, что…
— Помоги мне, Айви. — Джон Патрик внезапно обрадовался, что в его голосе прозвучали привычные стальные нотки. Оставалось только надеяться, что и тело не прогнется.
Айви явно сомневался в этом. Он был сильный мужчина, крупный, но ни унции жира. Широкое открытое лицо свидетельствовало об остром уме, унаследованном от отца-учителя. Айви, как и Джон Патрик, был насильно завербован в английский флот, только Айви схватили в балтиморской таверне, во время войны англичан с французами. Вот и вся разница. В первый адский год на флоте Айви был наставником и защитником Джона Патрика, однако с течением времени роли переменились, но каждый из них не раз спасал другому жизнь.
— Помоги мне встать, — упрямо повторил Джон Патрик.
Айви опустился на колено и, обняв Джона Патрика мощной рукой за пояс, помог ему подняться на ноги. Но те слабые силы, на которые он надеялся, покинули его окончательно, и сознание снова затуманилось.
— Так как насчет Филадельфии? — не унимался Айви. — Кто сможет оказать вам помощь?
— Может быть, мой брат…
— Ваш брат?
Джон Патрик никогда ничего не рассказывал о своей семье. Он даже не упоминал о ней. Так было безопаснее. Для них и для него. А что касается Ноэля, то в ушах у него снова зазвучали горькие слова Кэти: «Он — перевертыш, Джон Патрик. Он теперь против нас. Генерал Хоу — один из его пациентов. И генеральный штаб назначает совещания в его гостиной».
Брат? Нет. Больше он ему не брат. Мать и отец от Ноэля не отреклись, но Джон Патрик оторвал его от своего сердца. Англичане причинили слишком много зла ему и его семье, чтобы он мог проявлять понимание в отношении тех, кто им сочувствовал. Он написал Ноэлю горькое письмо, обвиняя его в сотрудничестве с врагами.
И теперь он не хочет и не может ползти к нему на брюхе, даже под угрозой заражения крови. А опасность этого чрезвычайно высока, особенно если пуля и впрямь застряла.
Джон Патрик попытался сдвинуться с места, но острая боль заставила его застонать.
— Как его зовут? — упорствовал Айви.
Джон Патрик попытался сосредоточиться, но боль была слишком сильная, и он не мог ей противиться.
— Джонни?
Джон Патрик заморгал. Опять знакомое имя. Айви чаще называл его «кэп», когда они были одни, и «сэр», когда их окружали матросы. Да, он, наверное, действительно совсем плох.
— Марш, — пробормотал он, — Ноэль Марш. Но я не уверен, что он не расскажет обо мне англичанам.