Край неба порозовел, медленно всплывал красный диск солнца. Эйприл поежилась от утренней прохлады. Проснулся Дэйви. Сел, протирая глаза.
— А где Маккензи?
Вот, пожалуйста! Ребенок только о нем и думает.
— Охотится в горах. Видишь, его коня нет. Забрал с собой лук и стрелы.
Ружье он оставил, прислонив к дереву. На всякий случай. Но у нее в дорожной сумке припрятан револьвер. Уж лучше бы взял ружье с собой. Чего им бояться? Это он осторожен. Будто дикий зверь.
Они позавтракали галетами. А на обед будет рыба. Вечером Маккензи опустил несколько рыбин, нанизанных на веревочку, у самого берега в воду. А она? До чего же она беспомощна! Рыбу почистить не умеет. У отца кашеварил ординарец, которому приплачивали за это. В Бостоне готовила повариха. А что она вообще умеет? Ну, допустим, хорошая наездница. Во время войны овладела навыками медсестры. Вот и все, чего добилась. Впрочем, рядом с Маккензи любой почувствует себя недотепой.
Дэйви рвался гулять. Они пошли берегом реки, поднялись в гору извилистой тропинкой. Вышли к озерцу, окруженному дубами. Эйприл села, любуясь величественной природой, а Дэйви неутомимо сновал поодаль, то и дело крича: «Мама, смотри, что я нашел!.. А вот здесь… » Как он переменился! Бойкий, оживленный. Как хорошо, что они уехали из мрачного, унылого бостонского дома. Молодец Маккензи! Это его заслуга, что Дэйви стал таким.
Она закрыла глаза, прислушиваясь к звонкому голосу сынишки. Внезапно он замолчал, и сердце мгновенно сжалось. Эйприл осмотрелась. Дэйви был метрах в двадцати от нее. Неподалеку во весь саженный рост высился огромный бурый медведь. Оскалившись, зверь медленно шел к ее сыну. Идиотка, дура! Надо было взять с собой кольт. Она схватила толстенную ветку и бросилась вперед, стараясь отвлечь внимание зверя на себя.
И тут зацокали копыта. Молниеносно соскочив с лошади, пугливо прядавшей ушами, Маккензи кинулся с ножом на медведя. Зверь тотчас повалился на землю. Рядом, истекая кровью, упал Маккензи.
Глаза медведя остекленели. Зверь содрогался в конвульсиях, придавив пятипалой лапищей Маккензи. Дэйви стоял, окаменев от ужаса. Эйприл попыталась сдвинуть тушу бурой громадины. Ничего не получилось. Она была на грани срыва. Казалось, еще немного, и зарыдает в голос. Отчаяние, как это часто бывает, придало ей сил. Когда она вытащила из-под медведя Маккензи, тот был без сознания. Она схватила его за ноги и потащила по земле. Приоткрыв помутневшие от боли глаза, он спросил:
— Как Дэйви?
— Все в порядке. Спасибо вам, Маккензи. Спасибо за сына. — Слезы текли ручьем.