Маккензи следил за ней глазами, в который раз поражаясь ее сноровке. Посвежело. Солнце катилось по небосклону на запад. Ночью будет холодно, подумал он, а к утру — в особенности. Того и гляди пойдет снег. Так что о длительном привале не может быть и речи. Нужно поскорее добраться до хижины. Маккензи попробовал встать и не смог. Не было сил. Что ж, Эйприл права. Если он пересилит себя, добром это не кончится — свалится в лихорадке и тем самым усложнит жизнь матери и сыну, за которых он теперь в ответе.
Маккензи закрыл глаза. Полежит, чуточку отдохнет, возможно, силы вернутся, только и успел он подумать. Сон навалился на него мгновенным забытьём, схожим с беспамятством.
Эйприл между тем подгребла к костру кучу валежника, а потом отправилась к лошадям.
Она перетрясла все седельные мешки в поисках провианта. Обнаружив пару копченых рыбин, пришла к выводу, что день-другой они продержатся. Да еще и ягод можно набрать. Но разве эта скудная еда восстановит силы Маккензи?
Эйприл уселась возле него и всмотрелась в дорогие черты. Осунулся, побледнел.
Пусть спит. Ему надо как следует отдохнуть, а ей пора приниматься за дела.
Когда Маккензи проснулся, солнце уже скрылось за горами. Его лучи, пылая на горизонте ярким заревом, легли багряными мазками на скалы каньона. В зеркале застывшей глади озера отражались темные кроны сосен. Небо постепенно становилось лиловым. А потом все вокруг стало темно-фиолетовым, и уже невозможно было сказать, где заканчиваются небеса и начинается земля. Вспомнились страницы Библии, и в который раз он задумался о человеколюбии Создателя. Живи, человек, наслаждайся совершенством мироздания, не суетись и помни: не так уж много времени отпущено тебе в этой жизни! Маккензи обвел взглядом горы, обступившие озеро со всех сторон. Вот его обетованная земля. Как давно он здесь не был! Он ощутил холодок в груди, представив на миг, что ожидало бы его, останься он пленником Пикеринга и Террелла. Виселица, в лучшем случае — тюрьма.
Звук громко треснувшей ветки в костре нарушил тишину. А затем опять стало тихо. Заря догорела. Это время суток, когда дневные твари уже умолкли, а ночные еще не напомнили о себе, Маккензи любил больше всего. Именно в эти мгновения он жил предвкушением перемен. Казалось, будто природа замирает в ожидании чего-то очень важного и значительного.
Прошелестел порыв ветра. Втянув носом воздух, Маккензи, к своему удивлению, ощутил запах дыма и аромат жареной рыбы. Он повернул голову и обомлел. Эйприл, необыкновенно красивая в отблесках пламени костра, напоминала изящную статуэтку, а выражение лица, одухотворенное и сосредоточенное, и вовсе повергло его в смятение. Настоящая красавица! Все это так, но неужели это она наловила рыбы? А кто же еще? Дэйви? Мальчуган не настолько овладел азами рыбалки, чтобы мог похвастаться таким уловом.