— Куда прешь, морда, сейчас как двину! — не выдержав, заругался Гришаня на какого-то не в меру резвого мастерового в кожаном фартуке, чуть было не столкнувшего отрока в реку. Тот, не слыша ругательств, молча ввинчивался в толпу. А толпа все прибывала! На площади между Никольским собором и церковью Параскевы Пятницы уже собралось человек триста, а то и больше. И шли еще! С Ивановской улицы — купчины в богатых кафтанах с узорочьем, с Плотницкого конца — народишко поскромнее, ремесленники, с конца Славенского — и тех, и других хватало, а еще по мосту, с Софийской стороны, народец так и пер, словно медом намазано. Ну и правильно — телевизоров нету, где еще парламентские дебаты увидишь? Интересно, драться будут? Улица на улицу, конец на конец. Гришаня уверял, что уличане — будут обязательно. Он же отвел Олега Иваныча чуть в сторону, ближе к церкви Параскевы Пятницы — по уверениям отрока, здесь было самое удобное место: не у самого помоста, конечно, однако и слышно не худо и видно. Заодно и не затопчут, как в обрат ломанутся. Собравшиеся новгородские граждане шумели уже на все Ярославово дворище, аккуратно мощенное деревянными плашками. Вполголоса гомонили, судачили. Ждали важных людей. Топтались на деревянном — а кое-где и костяном — настиле. Олег Иваныч уже отметил про себя особенность новгородских улиц. Хоть и из дерева мостовая — а вот поди ж ты, ни ухабов, ни трещин. Тщательно вымощены, еще бы, специальный кодекс «Устав о мостех» еще двести лет назад издан! Там конкретно сказано, кто за какой дорогой следить должен. Попробуй нарушь. Вот и следили, ремонтировали, новые настилы делали — Бискуплей улицей, к примеру, сам архиепископ-владыка — занимался. Потому и дороги — сказка, а не дороги, хоть и из дерева. Такие бы — да в нынешнем Санкт-Петербурге! Только уж дудки, куда там! Нету в народе прежнего старания, нету…
— Ты, Гришаня, объясни мне, тихвинскому человечку темному, что тут да как, — тихонько попросил Олег Иваныч, надоело ему хлопать глазами, ни во что не врубаясь.
— Конечно! — Гришаня и рад стараться: — Вон, смотри прямо, видишь, Олег Иваныч, степенной помост. Да не туда смотришь, там Вечевая башня… Во-о-он, куда люди поднимаются… кирпичный… Вон, в кресла уселись… То — Господа, Совет Господ. Немцы герренсратом кличут. Еще «Сотней золотых поясов» называют, а по-нашему, по-новгородски, так Господа будет. Посадники, тысяцкие, бояре. А вот, в центре — нынешний посадник, степенной. Рядом — в красном кафтане — тысяцкий… ополчением командует. Не, не с черной бородой. С черной бородой — то купеческий староста, он туда ненадолго зашел, сейчас спустится. Женщина? Какая женщина? А… То Борецкая, Марфа. Боярыня, бывшего посадника вдова, Исаака Андреевича. Рядом с ней, видишь, красивый такой, в зеленом плаще — боярин Ставр. Ставр Илекович, знатнейший боярин, через год, может, посадником будет. Если выберут. Впрочем — могут и не выбрать. Лют, говорят, боярин, да на расправу крут. А вон левее, то…