Вместо того чтобы детально разбирать школьные программы, Фонтан решил давать малышам знания скопом и без разбора, соблюдая только алфавитный порядок. Они сами должны будут отделить зерна от плевел, когда все статьи закрепятся в их памяти, словно на магнитной ленте. Из уважения к принципу равенства постановили, что Луи и Селина, подвергшись одинаковому воздействию, не испытают на себе ни одного из тех различий по половому признаку, что нанесли такой ущерб развитию женщины в предшествующие века. Существовала, однако, опасность двоякого рода: мозг получателей информации мог либо разрушиться под тяжестью подобного интеллектуального багажа, либо приобрести гипертрофированные размеры вследствие огромной нагрузки. Ибо от детей требовалась умственная концентрация, на которую обычно способен лишь абсолютно здоровый подросток, тогда как в их ореховой скорлупке помещались полушария величиной с маленькую сливу. Желая избежать всякого риска, Фонтан установил для Луи и Селины лимит: два тома в неделю, что составляло тем не менее около тысячи пятисот страниц и более семи тысяч статей, без учета обильного графического и иллюстративного материала. Ему удалось также разместить на темени близнецов по кремниевой микросхеме - он как бы снабдил их дополнительной мозговой оболочкой, призванной многократно увеличить интеллектуальный потенциал. С целью облегчить крохам задачу по вживлению не слишком приятных инородных тел, он стал вводить через пуповину сладкий настой из мяты, хлорофилла, апельсина и лимона: этим козявкам, как и всем младенцам, наверняка должен был понравиться такой вкусный компотик. Что же касается Мадлен, то она продолжала зачитывать вслух тексты, предназначенные для детей. Значительно уступая в скорости компьютеру и большей частью не понимая написанного, она успела дойти лишь до первой буквы первого тома энциклопедии (конкретнее, до статьи "ампутация"), тогда как малыши уже усвоили четыре раздела. Только благодаря тактичным увещеваниям Фонтана и угрозам Марты разрыдаться она отказалась наконец от своей привычки наговаривать все подряд в микрофоны, расположенные во рту и в других местах.
Несмотря на значительные неудобства своего положения, она ликовала, совершенно не обращая внимания на громоздкую аппаратуру. Как радостно было сознавать, что она взращивает на собственных производственных площадях двух гениев, рядом с которыми покажутся умственно отсталыми Евклид, Ньютон и супруги Кюри. Луи и Селине предстояло явить собой новый человеческий тип все самые знаменитые их предшественники будут считаться отныне людьми доисторической эры. Поскольку предположение, будто другая мать в другой клинике ставит на себе сходный эксперимент, выглядело совершенно невероятным, можно было с уверенностью сказать, что соперников у ее детей не окажется. Доктор Фонтан, правда, ее оптимизма отнюдь не разделял. Как он объяснил Марте, вовсе нельзя ручаться, что брат и сестра станут разумными существами, - если под разумом понимать умение анализировать и производить отбор, а главное, осмыслять взаимосвязь самых различных явлений. В их черепную коробку набивается такое количество информации, что в лучшем случае они смогут, наподобие попугаев, исторгать из себя набор бессвязных фраз. Они превратятся в кладезь дурацкой премудрости: например, смогут перечислить цвета всех государственных флагов мира, но при этом будут настолько беспомощны, что не сумеют вбить гвоздь или вывинтить лампочку. С другой стороны, они, быть может, вообще не переживут испытания. Результаты некоторых тестов настораживали доктора: эхография была нечеткой, снимки размытыми и противоречивыми, энцефалограммы - крайне необычными, что делало любой диагноз недостоверным. Каждое утро Фонтан готовился к тому, что один из детей умрет, - либо у мальчика, либо у девочки лопнет мозг, хлынув через глаза, уши или рот. Более всего тревожило безмолвие близнецов, которым пора было уже болтать вовсю, - и Фонтан втайне подозревал, что голоса Мадлен просто померещились.