– Против Бурого Черта, пса господина Бумберто, выступает Шустряк, пес господина Бурбосы! - провозгласил судья-стервятник. - Ставки сделаны! Напоминаю псам, что нельзя убивать противника в живот. Если противник будет убит посредством разрывания живота, каковое действие противно законам Книги Дум, то победа признана не будет!…
Вот оно как, значит. Если меня убьют посредством разрывания живота, то, выходит, противник старался напрасно. Шиш ему, а не победа! Интересно, кого же тогда признают победителем? Мой труп с выпущенными кишками? Очень трогательно…
– Чего стоишь, пес? - Бурбоса толкнул меня в плечо. - Раздевайся. И иди выбирай оружие.
Раздевайся… Да, действительно, Бурый Черт был почти гол, если не считать небольшой металлической раковины, прикрепленной к его туловищу при помощи веревочек и прикрывающей его сомнительные мужские достоинства. Очевидно, в таком же сценическом костюме предстояло выступать и мне. Я со вздохом начал развязывать тесемки на своем кожаном костюме, и вскоре все, что осталось на мне, - такая же железная раковина на веревочках. Причем раковина моя была размером раза в два побольше, чем у Бурого, что позволило мне ощутить некоторое моральное превосходство. К сожалению, во всем остальном превосходство было на стороне противника. Осмотрев себя, я обнаружил, что сложен весьма неплохо, но, в отличие от Бурого Черта, не являюсь обладателем объемистых наростов мяса. Это повергло меня в раздумья - а не является ли сегодняшний день, без сомнения, чудесный, последним в моей жизни?
– Эй ты, Шустряк, глиста бледная! - заорали в толпе. - Убей Бурого своим большим членом! Трахни его до смерти!
– Заткнись, падаль смердящая! - громко сказал я, приставил большой палец к ноздре и высморкался на землю. Очевидно, сделал я что-то крайне оскорбительное по местным понятиям, потому что в толпе тут же завопили от ярости, благородные боровы в переднем ряду молча, но неодобрительно сдвинули брови, а судья произнес громко и наставительно со своего насеста:
– Господин Бурбоса, делаю вам замечание за непристойное поведение вашего пса. Делаю ему первое предупреждение и налагаю на него наказание в десять плетей, каковые он должен получить немедленно после окончания поединка, независимо от того, останется ли он живым или мертвым.
Бурбоса тут же отвесил мне подзатыльник и прошипел что-то яростное. Я презрительно сжал губы и пошел к столу, на котором было разложено оружие. Топор, короткий и ржавый меч, что-то среднее между багром и алебардой… Так-так… Интересно, а где эта самая фаджета, с которой, по словам Бурбосы, я так хорошо управляюсь? Вот некая странная веревка или отрезок каната - длиной в половину моего роста, толщиной в полруки, сплетенная из жестких волокон, с наконечниками, обшитыми черной дубленой кожей. Что можно сделать такой веревкой против увесистой палицы?