Старик- китаец невозмутимо, беззвучно разжал его руку и вынул нож. Потом бережно положил руку инвалида обратно на колено. При этом ему пришлось приложить некоторое усилие, словно рука эта была сделана из плохо гнущейся резины.
Лицо парня в коляске оставалось все таким же безжизненным. Ни один мускул не дрогнул на этом лице.
Я со стуком захлопнул пасть и поклонился. Я благодарил Господа, что все закончилось именно так. И предвкушал ураганный нагоняй от шефа, уважаемого Габриэля Ферреры. Прикидывал, во сколько бутылок виски обойдется мне сегодняшний фокус.
Марьячи издали последнюю порцию лажовых нот и ретировались мимо меня гуськом. В глаза мне они смотреть избегали. Конферансье, у которого, кажется, взмок от пота даже галстук-бабочка, сиплым голосом поблагодарил за внимание и объявил конец представления. Народ, как обычно, резко потерял к нам интерес и кинулся к ближайшим качелям-каруселям. А я собрал в кулак всю свою силу воли и пошел к китайцу.
`- Сеньор, - сказал я. - Я не знаю, как так могло случиться. Я приношу свои глубочайшие извинения. И уверяю вас, что в том не было ни малейшего моего злого намерения. Это ужасная случайность…
– Это не случайность, - произнес старик. Говорил он на чистом английском языке. - Это вмешательство злых сил. Того, кого вы, европейцы, называете демонами.
Рот мой снова неприлично распахнулся. Я стоял и не знал, что сказать.
– It's a good dagger.[ Это хороший кинжал (англ.).] - Старик держал нож на открытой ладони, и я видел, что он знает цену этому оружию. - Только знаете, мой юный друг, нежелательно использовать этот нож для таких забав. Это особый предмет, я вижу здесь следы магии. Этот нож предназначен Для других целей. И если использовать его не по назначению, он может выкинуть с вами плохую шутку.
– Я… Извините… Простите… -Английские слова коверкались и ломались в моем пересохшем рту. - Откуда вы все это знаете?
– Я старый человек. - Китаец вдруг улыбнулся, и глаза его утонули в морщинах темного лица. - А к старости узнаешь много интересных вещей. Хотя… Многое забывается.
– Господин… - Я уже обращался к человеку, который сидел в кресле. Я приложил руку к сердцу и извинительно наклонился. - Я виноват перед вами. Я чуть не убил вас: Простите великодушно!
Парень молчал. Теперь я видел его лицо ближе. Это было довольно правильное европейское лицо, но все оно было в шрамах. Очки его бросали солнечные блики мне в глаза. Молчал он не из невежливости - ей-богу, он был в полной отключке. Вряд ли он слышал меня.
– Его очень трудно убить, - произнес китаец. - Почти невозможно. Во всяком случае, никому до сих пор не удавалось сделать это окончательно.