Прошла неделя после того, как я погостил у Эмилио и мы с ним «слегка оторвались». Я давно вернулся к себе в Ремьендо, потихоньку восстанавливал здоровье. Даже возобновил утренние тренировки с Анюткой - они хорошо действовали на меня. И, кстати, очень пригодились мне в будущем.
А где же gran aventura? [Большое приключение? (исп.)] - спросите вы. Где большое приключение, которое ты нам обещал? Неужели попойка с Эмилио - это и есть большое приключение?
Подождите. Все будет.
Тем утром я собрался отправить очередное письмо маме. Я даже написал его. Парочка конвертов без марок У меня валялась, и марки были.
Я стащил эти марки у Эмилио. Экспроприировал. Все равно они валялись у него на столе без дела. Не думайте, что я украл у него марки - я спросил разрешения. Невнятно, конечно, спросил. А он невнятно ответил. Что-то типа «Иди к черту». Что, конечно, означало согласие.
И теперь, уже оправившийся от интенсивного отдыха, здоровый телом и в ясном сознании, я стоял на кухне и держал в руках две марки. Конверт с письмом лежал на столе, уже запечатанный.
Я лизнул марки. Облизал их как следует, потому что клей на них, похоже, был старый и не давал привычного ощущения, когда марка прилипает к языку. И шлепнул эти цветные квадратики на конверт.
Это было последним, что я наблюдал в этой реальности. Потому что меня кинуло куда-то в сторону.
Ноги мои решительно забастовали, отказались держать меня, и я рухнул как подкошенный. Я лежал на полу в кухне как паралитик, и единственное, что я мог еще делать, это дышать и пускать слюни. И еще наблюдать за предметами в кухне. Там было на что посмотреть. Странно они вели себя, эти предметы, меняли свои очертания. Стол, под которым я лежал, вдруг вздрогнул и почесал одной ногой о другую. Ноги его медленно обрастали полосатой шерстью. В конце концов столу надоело стоять и чесаться, он взбрыкнул задними конечностями как зебра, взмахнул хвостом с кисточкой на конце и умчался куда-то в саванну. На месте его осталась только кучка лошадиного навоза.
В тело мое медленно возвращалась чувствительность. Я даже смог чуть-чуть приподнять голову, чтобы оглядеться.
Вокруг становилось все темнее. За окном уже была беспросветная тьма. Да и окошко стало совсем маленьким, сузилось, загородилось толстой решеткой. Посудные шкафы уплошались, врастали в стену, пока полностью не исчезли в ней. Стена теперь была сложена из неровных камней, скрепленных грубым серым раствором. Тапочки мои, только что валявшиеся у самого моего носа, подозрительно смотрели на меня маленькими бусинками глаз, обнюхивали меня длинными усатыми мордочками. Одна из них даже попыталась взобраться на мою руку. Я дернулся, и они понеслись прочь, волоча по земле длинные голые хвосты. Они превратились в крыс.