– Мы католики… - Веларде говорил едва слышно. - Мы католики. Не избивайте иллюминатов, почтенные инквизиторы. Это не добавит вам ни денег, ни добродетели.
– Вы - гнусная секта, наущаемая врагом нашим, Дьяволом! - На этот раз вскочил с места другой инквизитор - жирный боров с визгливым голосом. - Супрема приказала нам, святой инквизиции, учредить за вами особый надзор! Великий инквизитор Вальдес написал в своем письме Папе нашему, Павлу IV, что лютеранская ересь ведет начало от тех., кого зовут иллюминатами! И он прав, тысячу раз прав! Будь моя воля, я бы сжег вас всех живьем на костре, так же, как мы сделали это год назад с четырнадцатью лютеранами в Вальядолиде, и избавил бы мир от богомерзкой скверны!
– Тише, почтенный Эресуэло. - Главный из троицы инквизиторов тронул за рукав толстяка, и тот тут же остыл, сел на место. - Вы чересчур усердны в своем праведном деле. Грешник, конечно, будет наказан по злодеяниям своим, но никто не намеревается сжигать его. Если он, конечно, покается… - Инквизитор хитро сощурился. - А он обязательно покается. Он расскажет нам о своих сообщниках…
– Нет. - Веларде плюнул в сторону инквизиторов. - Ничего я вам не скажу.
– Ну что ж, понятно. - Главный инквизитор, похоже, был доволен. - Тогда приступим.
Палач вынул из огня свой инструмент, раскалившийся почти добела. Второй палач встал сзади стула, схватил пытаемого за уши и прижал голову его к спинке стула. Первый палач высоко поднял свой отвратительный инструмент и медленно опустил его. Раздалось шипение, и запахло горелым. Франсиско завопил так, что у меня заложило уши.
Теперь я понял, что за коричневые пятна были на голове у Веларде. Это были места, где кожа обуглилась.
Я отпрянул от глазка, не мог я больше этого видеть. Будь моя воля, я ворвался бы сейчас в эту комнату и перебил всех этих садистов-инквизиторов. Нет, пожалуй, я не стал бы их убивать. Нельзя убивать людей, какими бы кошмарными они ни были. Я просто вырубил бы их и вытащил отсюда несчастного Франсиско. Он Никак не заслуживал таких пыток.
Глупо было так думать. Что мог я сделать один в этой крепости, где наверняка полным-полно вооруженных стражников?
Я медленно побрел дальше. И скоро наткнулся на следующий глазок.
Здесь допрашивали женщину. Она была обнажена до пояса, связанные руки ее лежали на коленях. Ее еще не пытали. Наверное, ее и не было нужды пытать, потому что она и так ничего не скрывала. Она, бедненькая, испуганная до смерти, и так соглашалась со всем тем, что говорили ей четыре урода с бритыми макушками, сидящие за столом. Она была готова признаться в чем угодно и просила благородных великодушных сеньоров инквизиторов не применять к ней пытки. И вот тут-то она, конечно, ошибалась. Потому что пытки были фирменным блюдом в этом заведении, ради них-то все это и затевалось. И четверо людей в бурых сутанах уже облизывались в предвкушении лакомого зрелища.