— Право на борт! — скомандовал Вахтанг. — Десантникам пора выходить на палубу, готовиться к высадке!
Берег наплывал на катер высоким темным барьером. Ночной прилив скрывал под водой острые кошки рифов. Чугунов, стоя на носу «охотника», наугад совал в темные волны длинный шест с пестрыми отметинами футов, зычным голосом докладывал о глубине на мостик. Сильные течения прибойной полосы швыряли катер то вправо, то влево, и Вахтанг возбужденно покрикивал на рулевого:
— Ты что мне свою фамилию на воде пишешь? Я ее и так знаю…
Внезапно катер сел на камни, противно заскрежетав днищем. Все на мгновение растерялись, и лишь Вахтанг остался спокоен.
— Вах, ерунда! — сказал он. — Десантники сойдут, и «охотник» сам встанет на чистую воду… Можно начинать высадку!
Одетые в непромокаемые костюмы, комендоры первыми попрыгали за борт. Морские пехотинцы собирались уже «сигать» вслед за ними, но Вахтанг остановил их:
— Куда, куда? Вас понесут…
Алеша Найденов сел на плечи боцмана Чугунова, тот понес его к берегу, нащупывая ногой перекатывающиеся скользкие камни.
— И не обижайся, — покряхтывал он. — Мы-то вымокнем — и ляд с ним, а вот вам еще воевать надо…
Поставил его на землю, сказал: «Ни пуха ни пера!» — побрел в черной воде за другим.
Скоро «охотник» сошел с мели и сразу же направился в открытое море, где еще горела вдали на волнах дымовая шашка. А лейтенант Ярцев, выбравшись на берег последним, пересчитал людей, тихо скомандовал:
— Цепочкой… бегом… марш!
Это не так-то легко — бежать километр, два, три, если ты обвешан оружием и кладью. Это тем более трудно, когда под ногами острые камни, топкая подушка ягеля, когда путь преграждают стремительные ручьи, завалы векового снега. Но их ведет человек, в которого все бесконечно верят, и если им говорят: «Бегом!» — значит, надо бежать — километр, два, три, сколько он прикажет.
— Ложись!..
Во тьме мелькнул огонек спички, прикрываемой ладонями, — какой-то гитлеровец не спеша прошел мимо.
— Егерь, — определил Найденов.
Ярцев повернул к нему свое лицо, шепнул в ответ:
— Гренадер, они выше егерей ростом…
«Все-то он знает», — с завистью подумал аскольдовец и решил не отставать от лейтенанта. Наткнулся на какой-то провод, выдернул из ножен тесак, хотел резать. Ярцев перехватил его руку.
— Ты что, — сказал он, — все дело погубить хочешь? Это сигнализация.
И снова бежали один за другим, бесшумные, быстрые, невидимые. Наконец прозвучала команда остановиться, и Ярцев, заведя свой отряд в глухую низину, сказал:
— Рейд начали благополучно. Поздравляю! Впредь не курить, не разговаривать, не отставать, не бросать ничего, не греметь оружием, не есть, не пить, пока я не дам разрешения…