***
За спиной де Еона нечаянно решилась его судьба. Маркиза Помпадур по себе знала, какой пронырливостью может обладать женщина, и посоветовала Конти:
— Чего не сделает француз в Петербурге, то исполнит англичанин. Но что не по силам мужчине, надобно доверить женщине.
— Вы, прелестная маркиза…
— Да, да! Почему бы не послать де Еона как женщину?
— Но, прелестная маркиза…
— Да, да! Именно так, как вы и подумали, принц. Де Еон обладает миниатюрными чертами лица. Щеки его, как он сам мне признался, еще не ведали прикосновения бритвы. У него сильные, но маленькие руки избалованной пастушки. И чистый, как бубенчик, голос… Скажите — какую вам еще женщину надо?
Свершилось: через несколько дней принц Конти подал де Еону бумагу:
«Мой дворянин Еон де Бомон да будет доверять всему, что услышит от принца Конти, моего любезного брата, и никому да не скажет он о том ни слова. Аминь. Король».
Де Еон испугался: невозвратимо прекрасной показалась жизнь, которой наслаждался он до сего времени… Шпага, вино, книги, шахматы!
— Ваше высочество, — побледнел он невольно, — а если я, ссылаясь на занятость науками, осмелюсь отказаться от этой чести?
— Но вы же видели руку короля! — возмутился Конти.
— А если я откажусь, что ожидает меня?
— Бастилия, мой друг… Увы, Бастилия!
Так-то вот юный повеса вступил на скользкую стезю секретной дипломатии. Вступил на нее как раз в середине XVIII века — времени, когда в громе сражений суждено было перекраивать карту мира…
Он сделался скрытным, таинственным и хитрым.
Аминь! Король! Бастилия!
А на бурных берегах Невы был свой, российский, Тампль, выросший среди мазанок мастеровых, по соседству с первой таможней Петербурга — как раз на том «галерном месте», где ныне высятся классические пропорции здания бывшего сената.
Краткая история русского Тампля изложена красноречиво в судьбе его всемогущих владельцев:
1, князь Александр Данилович Меншиков — сослан в Березов, где и умер, с мужеством приготовив себе место для могилы; дом его перешел к Миниху.
2, граф Бурхард Христофор Ми них — сослан в Пелым, где пробыл 20 лет, читая вслух жене Священное писание и сочиняя гимны; дом перешел к Остерману.
3, граф Андрей Иванович Остерман — сослан в Березов, где излечился от старой подагры, но зато умер от неистребимой злости к русским людям; дом его перешел к Бестужеву.
4, граф Алексей Петрович Бестужев-Рюмин.., не будем забегать вперед: положение русского канцлера еще прочно — при дворе и в политике Европы.
Кто же он был, этот пасмурный и грубый человек, шестнадцать лет не выпускавший руля русской политики? — «Темна вода во облацех…» Обычно при имени Бестужева-Рюмина вспоминают: