Конференция собралась: два брата Бестужевы-Рюмины, вице-канцлер Воронцов, Трубецкой, Бутурлин, Голицын, Апраксин, братья Шуваловы и великий князь Петр Федорович. Но первое же совещание обернулось палкой о двух концах, и один конец ее хлобыстнул прямо по канцлеру. Все члены Конференции как с цепи сорвались: так и кидались на канцлера, так и грызли его… Елизавета же, пока вельможи там насмерть бились, сидела — помалкивала.
— Коли мы деньги берем от Англии, — оправдывал себя Бестужев, — то уж, вестимо, Англия вправе и войска наши посылать туда, куда ей надобно. А без субсидий ейных — что мы, господа высокая Конференция? И посрамления чести русской не вижу в том.
— С каким лицом деньги брать? — спросил его Шувалов.
— Деньги будем брать, имея лицо индифферентное, как будто и без этих денег прожить можем.
Встал от стола граф Петр Шувалов, всей русской артиллерии генерал-фельдцейхмейстер, и отвечал канцлеру так:
— Народ есть главная сила в государстве, и тратить ее следует с разумной умеренностью… Мы, слава богу, не курфюрсты немецкие, кои своих мужиков на сторону продают и за калечение их денежную выгоду имеют. Это при Остермане такие подлые порядки на Руси завелись! Дохнул наш солдат на Рейне-реке, у черта на рогах, а.., за што? За конжурации «Конжурации — комбинации.» венские!
После Шувалова вскочил родной брат канцлера — Ми-хайла Петрович Бестужев-Рюмин и прокричал в неугасимой лютости:
— Англо-русский альянс похерен сам по себе альянсом Пруссии с Англией, и канцлеру столь великой державы, какова есть Земля Русская, не пристало в деньгах унижаться… И ты, братец, сердечней был бы в политике, коли не имел бы личной выгоды!
Отомстил. Брат брату — отомстил. И тут.., раздался сухой треск пергамента. И тут.., закружились, оседая, клочья рваных бумаг. Это Елизавета, ни слова не сказав, уничтожила конвенцию.
Она ее просто порвала на куски. И разбросала эти куски.
— Бог видит, — сказала она со слезами, — что я невиновна. Я порвала только бумагу, но король аглицкий порвал нашу дружбу. Денег из одного кошелька с Пруссией — не брать! И войне с Фридрихом — быть: готовьтесь, люди!..
Только один Михаил Воронцов малость помялся при этом.
— Позволяет ли состояние империи нашей эдакую трату людей и денег? — вопросил он у Конференции осторожно.
Но на эти слова робкого вице-канцлера даже не обратили внимания. Конференция была едина в мнении: Пруссию вернуть в ее старые границы, отбросить армии Фридриха от рубежей, чтобы король не зарился на русскую Прибалтику, а Польшу просить, дабы пропустила через земли свои войска русские на просторы Европы, где Фридриха они бить станут…