Она тогда отлично поняла, что хотел сказать аналитик: «Сандра, как долго вы собирались играть роль покойной матери, чтобы доставить удовольствие вашему дорогому отцу? Сами-то вы знаете этот предел?»
Санди дала бы голову на отсечение, что у отца никогда не было и тени кровосмесительных намерений на ее счет. Но много ли стоила подобная убежденность? Разве не приходило к ней в течение года с дюжину пациенток, которые поначалу старались уверить ее в том же, а потом все кончалось слезами и признаниями, что они делили ложе с отцами на протяжении многих лет.
Банальность, мелодрама… У английских моряков есть поговорка, в мудрости которой Санди не сомневалась: «Самое худшее кроется в обыденном». Не произошло ли и с ней худшего?
Помнится, как она, раздираемая сомнениями, решила пройти сеанс гипноза, хотя всегда не доверяла этим шарлатанским методам, в которых истерия пациентов часто становится одним из главных действующих лиц. Лечение ни к чему не привело. Ей предстояло научиться бороться в одиночку с этой забившейся в уголок ее сознания, непроверяемой гипотезой. Преодолеть все самой, постараться выжить. Маленький Робин Пакхей владел секретом выживания. Попросить помощи у него?
Задернув шторы, Санди наконец разделась и ощутила всем телом привычный уют халата. Разбросанные вещи сразу же убрала с дивана – беспорядок вызывал у нее чувство тревоги. «Маньячка, – поставила она себе диагноз, – невроз навязчивых состояний».
«Самое главное, – твердила Санди своим коллегам, – это научиться жить после полученных душевных травм. Взгляд общества не должен приговаривать жертву к тюрьме, навязывая ей роль жалкого создания, заключенного в оболочку своего несчастья и неспособного вести нормальное существование. Необходимо разрушить миф проклятия остановившейся, разбитой жизни, уничтожить часы с расплавленным стеклом, на которых запечатлен час происшедшей драмы. Вас могут похитить в детском возрасте, изнасиловать, покинуть самые любимые люди, но и после всего этого вы должны найти в себе силы подняться, оправиться и с упорством продолжать идти по жизни дальше».
Вот чем сумел заворожить ее Робин Пакхей. Санди решила еще раз просмотреть записи, сделанные во время свидания с мальчиком. Завтра ей предстояло снова лгать, и эта перспектива вызывала у нее отвращение.
В больнице Робин, несмотря на поздний час, не расставался с «Илиадой». Посредственный, лишенный стиля перевод приводил мальчика в отчаяние. Он попросил у медсестры карандаш и бумагу. Целиком поглощенный своим занятием, ребенок старательно выводил: