– Два ярда отчищенных рельсов составляют сто граммов хлеба. Воды пей сколько влезет, мне не жалко.
Робин, усевшись на ступеньку крыльца, стал жевать хлеб, стараясь делать это как можно медленнее. Джедеди тем временем вынес из будки кресло и поставил на пороге. Устроившись поудобнее в тени, он достал из кармана перочинный ножик и начал что-то вырезать из деревянного бруска. Руки старика слушались плохо, и Робин понял, что ничего интересного он не увидит.
– Я, к примеру, – начал Джед, – стал помогать отцу в шахте, когда мне едва исполнилось восемь лет. Нас было десять таких молокососов. Вместе со старшими мы толкали груженые вагонетки, и взрослые нас лупили по задницам, если им казалось, что мы ловчим и не работаем в полную силу. И все-таки славное было время! Сегодня детей воспитывают в тепличных условиях, у них больше прав, чем у взрослых; скоро, пожалуй, они сами начнут издавать законы. Родители, видите ли, должны на них ишачить! Какая нелепость! А что в результате? Наркомания, преступность. Меня, десятилетнего, после полного рабочего дня в шахте совсем не тянуло нюхать клей, напялив себе мешок на голову. Нет, тогда существовали истинные ценности, маленькие радости, которые дарила жизнь: солнце, свет, свежий воздух, удовольствие смыть с себя грязь куском обыкновенного мыла. Ничего другого не требовалось. И я отлично понимал, что только труд придает таким мгновениям настоящую значимость. Если бы я все время бил баклуши, то меня, наверное, тоже заела скука. Я тебе верно говорю, малыш, зря отменили детский труд. Вот почему мир скоро полетит в тартарары. Чтобы общество было здоровым, необходимо посылать ребят на рудники, фабрики, хлопковые плантации.
Джедеди немного помолчал, а затем, сглотнув слюну, продолжил, ничуть не смущаясь тем, что повторяется. Робин давно управился с завтраком, а он все продолжал разглагольствовать.
– Нынешние дети, – старик ухмыльнулся, – настоящие диктаторы, что-то вроде теневого кабинета. В их руках все нити. Для кого работает промышленность, производятся новые товары? Кого хотят привлечь рекламой? Скоро мир превратится в ясли! К тому же эти лоботрясы не желают взрослеть – в двадцать пять лет они ведут себя как двенадцатилетние! Тошно смотреть, когда они, развалясь в своих машинах, в Пука-Лузе в кинотеатрах под открытым небом, упиваются фильмами про марсиан и роботов! В их возрасте я был уже отцом семейства и вкалывал, здоровый ли, больной – не важно. Эти же не узнали ничего, что могло бы сделать из них мужчин: ни войны, ни тяжелой работы. А ведь скоро они будут нами управлять! У меня просто кровь стынет в жилах. Не дай мне Бог до этого дожить.