— Вы ошибаетесь — их было трое.
— Нет! Бежали четверо.
— А я говорю, что видел троих.
— Куда же делся четвертый?
— Четвертого слопали, — пояснил Ипостасьев вполне серьезно. — Не знаю, как сейчас, а раньше так и делалось. Бессрочники брали в побег дурака, которому и сидеть-то осталось полгода. Дурак бежал, не ведая того, что он служит живыми консервами, а из его задницы наделают ромштексов…
— Вы это бросьте! — сказал «опер». — Я вас без шуток спрашиваю, куда прошли эти бандиты с винтовками?
— А вам что надо — они сами или их винтовки?
— Лучше бы и то и другое…
«Опер» раскурил папиросу. Ипостасьев заинтересованно осмотрел спичечный коробок, на этикетке которого был изображен аэроплан, а внизу призыв вступать в общество «Осоавиахим».
— Осоавиахим — это на каком языке?
— На русском, — ответил оперативник и показал ему свое удостоверение. — Я из ОГПУ, — сухо сказал он.
— Огэпэу… Простите, вас не понял. Что это такое?
— Короче, куда прошли эти гады с оружием?
Ипостасьев встал с легкостью, какой трудно было ожидать от старика, и, нагнувшись, вытащил из-под топчана четыре винтовки, затворы которых были обмотаны промасленными тряпками.
— Пожалуйста, — сказал он, сваливая оружие на стол.
Оперативник, малость опешив, пожал ему руку:
— Спасибо! Но где же сами бандиты?
Ипостасьев растворил двери, в которые потекла сиреневая мгла, пропитанная беспощадным комариным зудением. На опушке леса чернел холм свежей земли.
— Разройте — они там, — сказал он.
Работник ОГПУ не поверил ему:
— Вы что? Убили всех троих?
— Да, мне очень надоели эти трое. Сразу же, едва появясь из леса, они съели мою собаку. Но они даже не зарезали пса, а разорвали его за лапы. В моих ушах до сих пор стоит крик несчастного животного. Эти трое мерзавцев были покрыты вшами, а я брезглив. Они угрожали мне своими винтовками…
— Спрашивали дорогу к Якутску?
— Да! И требовали от меня золота. Тут я не выдержал…
Он закрыл дверь и снова сел, внешне невозмутимый.
— Как же вы, старый человек, — спросил его Балабин, — и справились с тремя здоровыми преступными бугаями?
Ипостасьев сказал, что когда-то не страшился в одиночку принять бой с целым взводом противника, но и сейчас у него еще хватит сил и умения, чтобы расправиться с тремя.
Оперативник снова разложил свой блокнот:
— Так я составлю протокол об убийстве. Не возражаете?
А мне, сударь, ровным счетом плевать на тот протокол, который вы составите. Я не чувствую — себя виноватым.
Балабин, помня о деле, спросил:
— Есть тут поблизости золото?
— Оно даже ближе, нежели вы полагаете…
Ипостасьев снова пошарил под топчаном, с кисетом в руках вернулся к столу. Развязав тесемку, он опрокинул кисет — на доски протекло маслянистое золото.