— Я хотел бы… — начал он.
— Конечно, конечно, — перебил его Робертс, подавая Флавии чашку кофе. — Совсем запамятовал. Пожалуйста, идите. Я уверен, все будет нормально. И вот что, эти сведения нужны мне сегодня вечером. Вы сможете их передать? — Он повернулся к Флавии. — Доктор Коллман очень спешит в библиотеку. У него срочная работа. Надеюсь, не будет никаких проблем?
Будет или не будет, ему все равно, подумала Флавия, пока немец подхватывал свой портфель и спешил на выход. Ее немного раздражало, что теперь придется ехать встречаться с ним отдельно, и еще, что Робертс с такой легкостью поворачивал все на свой лад. Флавия не сомневалась, что Коллман, пока его не выставили, намеревался всего лишь попросить себе чашку кофе. Ей стало интересно. Не оставалось ни малейших сомнений, кто старший в этой маленькой группе.
Справившись с делом и обеспечив ее кофе, Робертс устроился за столом в той же изящной позе величия, в какой восседал, когда Флавия только попала в этот зал.
— Хотелось бы знать, — тихо проговорил он, — кого из нас вы подозреваете? Вот я, например, значусь в вашем списке или нет?
Всей своей позой Робертс давал понять, что идея абсурдна, но глубоко под напускным спокойствием Флавия различила признаки тревоги. Однако после его замечания, которое он адресовал Флавии, видимо, с единственной целью вывести ее из себя, сильно разнервничался Миллер. И Флавии показалось, что он вот-вот упадет в обморок.
— А почему вы решили, что мы подозреваем кого-то из вашего комитета? — спросила она. — Я уверена, комиссар Боволо сообщил вам…
— Да-да, о своем сицилийце. Это, безусловно, успокаивает, даже если это полная чушь.
— Что навело вас на эту мысль?
— Луиза была американкой. Много лет прожила в Нью-Йорке и знала, как о себе позаботиться. Она была решительной и уверенной в себе женщиной и никогда бы не попалась вот так.
— Означает ли это, что вы вините кого-то из вашего комитета.
— Господи, конечно же, нет! — Робертс был шокирован таким грубым предположением. — У меня нет ни малейшей идеи, кто ее убил. Просто я считаю, что для преступления были гораздо более веские мотивы, чем ограбление.
— Которых у вас не было?
Робертс склонил голову.
— Которых у меня не было. И я должен добавить, насколько мне известно, не было ни у кого. А в моем случае все как раз наоборот. Я считал ее своей протеже. — Он улыбнулся. — Хотя Луиза была настолько гордым и самостоятельным человеком, что никогда бы не приняла такой подчиненной роли. Поэтому мы часто расходились во мнениях. И к сожалению, перед ее смертью не решили наших противоречий.