Похоже, просьба писца оторвала Роджера от каких-то всецело захвативших его раздумий, к которым лорду не терпелось вернуться. Возражать он не стал и рассчитался с Алардом сполна. Скупердяем, надо отдать ему должное, Модуи не был. Правда, нанимая людей на службу, он отчаянно торговался за каждый грош, но уж коли приходил к соглашению, выполнял его неукоснительно.
— Можешь идти когда пожелаешь, — сказал он. — Да загляни перед уходом на кухню и наполни свою торбу. Возьми в дорогу харчей, пригодятся. Должен признать, потрудился ты неплохо.
Лорд вновь погрузился в свои раздумья, а писец отправился собирать скудные пожитки и, от щедрот хозяина, запасаться припасами.
— Я ухожу, — заявил Алард, встретившись, на пороге с Кадфаэлем. — Должен идти.
Ни в голосе его, ни в выражении лица теперь не оставалось даже тени сомнения.
— Они примут меня, непременно примут, пусть я и буду там низшим из низших. Благословенный Бенедикт учил, что даже трижды нарушивший орденский устав грешник может и должен быть прощен и заново принят в число братьев, если он принесет надлежащее покаяние.
Ночь выдалась темная, безлунная и беззвездная, и лишь изредка, когда ветер разрывал где-нибудь пелену облаков, лунный свет ненадолго разгонял непроглядный мрак. Погода последние два дня стояла ветреная — королевскому флоту по выходу из Барфлера, наверное, придется не сладко.
— Куда ты собрался в этакую-то темень, подождал бы лучше до утра, — по советовал Кадфаэль. — Здесь как-никак сухо, тепло и ничто тебе не угрожает. Ну а на дорогах… Хотя и считается, будто в стране установлен королевский мир, я сомневаюсь в том, что разбойники с большой дороги его придерживаются.
Однако Алард ждать не хотел ни в какую. Слишком уж велико было его нетерпение, да и разве мог бродяга, исходивший дороги едва ли не всего христианского мира, отступить перед послед ними тридцатью милями своих странствий.
— Ну коли так, я провожу тебя, — предложил Кадфаэль. — На худой конец буду знать, что ты благополучно выбрался на дорогу и тебе не придется блуждать по буеракам.
Чтобы попасть на дорогу, ведущую к Эвешему, необходимо было пройти около мили по едва заметной тропке, петлявшей в самой чащобе.
На открытой дороге, окаймленной с обеих сторон высокими деревьями, было почти так же темно, как и в лесу. Свой парк в Вудстоке король приказал обнести изгородью, чтобы не разбежались содержавшиеся там дикие звери, но королевские охотничьи угодья простирались на многие мили вокруг — через эти-то земли и пролегал путь Аларда. У дороги Кадфаэль расстался со своим приятелем. Тот уверенно и целеустремленно зашагал на запад и больше уже не оглядывался, ибо был всецело захвачен стремлением покаяться, получить прощение и обрести на конец пристанище и покой для своей утомленной скитаниями души.