Поскольку проявленное им любопытство было сочтено вполне естественным, Кадфаэль не стал его скрывать. Впрочем, кое о чем он уже и сам догадался, поскольку этот молодой человек определенно был из южного Уэльса.
— Я не сомневаюсь, — осторожно начал он, — что, где бы ты ни потерял руку, тебе нечего стыдиться и ты вел себя достойно. Но если у тебя есть желание поведать мне об этом, знай, что в свое время и я носил оружие и наносил раны, да и сам бывал ранен на поле брани. И что бы ты мне ни поведал, все мне будет понятно.
— Я так и думал, — сказал молодой человек, оценивающе взглянув на монаха блестящими черными глазами. — В тебе есть что-то не монашеское. Ну что же… Моя рука, сжимавшая меч, осталась лежать на теле моего лорда.
— В прошлом году, — медленно произнес Кадфаэль, излагая свою пророческую догадку, — в Дехеубарте.
— Верно.
— Анаравд?
— Мой принц и молочный брат, — подтвердил искалеченный человек. — Удар, последний удар, отнявший у него жизнь, у меня отнял руку.
— Сколько же людей с ним было? — осторожно спросил Кадфаэль, с минуту помолчав.
— Трое. Мы отправились в короткую поездку, не чуя беды. А нападавших — восемь. Я — единственный оставшийся в живых из тех, кто сопровождал в тот день Анаравда. — Юноша говорил тихим ровным голосом. Молодой человек ничего не забыл и ничего не простил, но он полностью владел собой, и голос у него не дрогнул, а лицо оставалось спокойным.
— Удивительно, что ты выжил, — заметил Кадфаэль. — От такой раны недолго истечь кровью.
— И тем более недолго нанести новый удар, чтобы завершить начатое, — согласился молодой человек, криво усмехнувшись. — Убийца бы так и сделал, если бы наши люди, находившиеся неподалеку, не услышали шум драки и не поспешили на помощь. Меня бросили, а наши люди подобрали и вылечили. Когда же Хайвел пришел с войском, чтобы отомстить за убийство, я отправился с ними. Овейн принял меня на службу. Однорукий тоже на что-нибудь сгодится. По крайней мере, он все еще может ненавидеть.
— Ты был близок к принцу?
— Я вырос вместе с ним. Я его любил. — Черные глаза остановились на профиле Хайвела аб Овейна, который вел оживленную беседу. Несомненно, теперь молодой человек предан ему, и он занял место покойного принца, насколько вообще один человек может заменить другого.
— Могу ли я узнать твое имя? — спросил Кадфаэль. — Мое имя — точнее, таким оно было в миру — Кадфаэль ап Мейлир ап Дафидд. Я из Гуинедда, родился в Трефриве. И хотя я бенедиктинец, но не забыл своих предков.
— И правильно, их надо помнить и в миру, и в монастыре. А мое имя Кюхелин аб Эйнион, я младший сын в семье и человек из охраны моего принца. В прежние времена, — продолжал молодой человек, и лицо его потемнело, — было позором для телохранителя принца вернуться живым с поля, на котором убили его господина. Но я должен жить, так как у меня есть цель. Тех убийц, которых я знал, я назвал Хайвелу, и они расплатились жизнью. Я знал не всех. Однако я запомнил их лица, и придет день, когда я их снова увижу и узнаю их имена.