Мрачная вереница похоронной процессии на фоне кровавого заката потянулась в сторону деревни. Нас пригласили присутствовать на погребении «нашего дорогого брата», на что Эмерсон воскликнул с искренним изумлением:
– Сэр, вы, должно быть, выжили из ума, раз предлагаете подобное!
Мы вернулись в гостиную, где Джон уже зажег лампы. Рамсес тоже был здесь. Он явно подслушивал нашу беседу с миссионерами. Стоило нам переступить порог комнаты, как он пропищал:
– Папочка, я хотел бы пойти на похороны.
– Что за вздорное желание? – поразился Эмерсон.
– Есть народное поверье, будто убийцу как магнитом притягивает на похороны жертвы. Я подозреваю, что это просто вымысел, но истинно пытливый ум не отвергает теорию только потому, что...
Эмерсон испустил тяжкий вздох.
– Рамсес, ты меня удивляешь. Одно дело научные изыскания и совсем другое – нездоровое любопытство, к которому, я должен с сожалением констатировать, питают пристрастие и некоторые взрослые, – быстрый взгляд в мою сторону, – хотя им следовало бы понимать...
Тут он замолчал, очевидно понятия не имея, а что, собственно, «им» следует понимать. Я ледяным голосом отчеканила:
– Мы слушаем тебя, Эмерсон. Продолжай, будь так любезен.
– Ну... э-э... Ага! Я собирался предложить вам иное развлечение. Вместо того чтобы тащиться на кладбище, давайте завтра наведаемся в Дахшур и вздуем... то есть навестим старину де Моргана.
– Прекрасная идея, Эмерсон! Но я не вижу причин, почему бы нам не сделать и то, и другое. Похороны состоятся рано утром, а потом мы можем съездить в Дахшур.
Странно, но Эмерсон возражать не стал. Рамсес тоже милостиво согласился.
После того как Рамсеса отправили спать, а Джон удалился к себе в комнату (он таки закончил терзать Левита и теперь погрузился в еще более запутанный текст Чисел), я сказала ненаглядному:
– Твоя сдержанность меня приятно удивила. Я уж испугалась, что ты разорвешь брата Иезекию в клочья.
– Этот жалкий субъект не стоит того, чтобы тратить на него силы и нервы. – Эмерсон отодвинул в сторону блокнот. – Честно говоря, я нахожу Иезекию крайне занимательным представителем Homo Sapiens. Это самый нелепый человек из всех, кого я встречал за последние годы.
– Думаешь, это Иезекия убил Хамида?
Эмерсон изумленно вытаращил глаза:
– На кой черт ему понадобилось убивать Хамида?
– Вечно у тебя на уме одни лишь мотивы. Давно уже следовало бы понять, что это не единственный способ раскрыть злодейство! – Эмерсон продолжал таращиться. Я окинула его долгим взглядом и невозмутимо продолжала: – Можно придумать с десяток причин, почему Иезекии не терпелось укокошить своего брата Хамида. Например, Хамид мог приставать к Черити, в Иезекии взыграло ханжество и он помчался убивать бесстыдника. Или же святоша Иезекия прознал, что брат Хамид лишь притворяется новообращенным.