– Сегодня, завтра – какая разница! – Леди Баскервиль беззаботно передернула плечиками. – Главное, скоро. А вот и свадебная шляпка. Ваше мнение, миссис Эмерсон?
Она продемонстрировала громадное соломенное блюдо, полное розовых цветочков и сиреневых ленточек, пришпилила его поверх макушки двумя золотыми булавками, покрутилась передо мной. Не дождавшись восторженной оценки, леди Баскервиль залилась румянцем.
– По-вашему, для вдовы это слишком легкомысленный головной убор? Не заменить ли ленты на траурные и не покрасить ли цветы чернилами?
Вопросы остались без ответа, и лицо леди Баскервиль окрасилось в багровые тона, идеально гармонирующие с ленточками. Не сказав больше ни слова, я удалилась.
И вовремя: в ворота Баскервиль-холла въезжала коляска Вандергельта. Первый вопрос Мэри был о матери.
– Я еще не успела ее проведать, задержалась у леди Баскервиль. Давайте вместе заглянем к Артуру, а потом навестим вашу родительницу.
В спальне юного Баскервиля мы были встречены сияющей сиделкой.
– Сознание возвращается! – счастливым шепотом сообщила она. – Мадам, это чудо! Как велика сила молитвы!
Как велика сила куриного бульона, подумала я, но вслух возражать не стала. К чему? Христианские заблуждения наивны, но совершенно безвредны.
Артур, бедняжка, был бледен до синевы (силы куриного бульона не безграничны), но на губах его блуждала улыбка.
– Мэри, дитя мое, поговорите с ним. Вдруг очнется?
Девушка склонилась над кроватью, взяла исхудалую руку, окликнула дрожащим от нежности голосом...
Золотистые ресницы затрепетали, вспорхнули. Артур повернул голову.
– Мэри... – стоном сорвалось с его губ. – Это вы или ангел на небесах?
– Я! – По щекам Мэри заструились слезы. – Вам лучше? Как я рада!
Настало время и мне вмешаться. Артур с трудом оторвал взгляд от прелестной возлюбленной.
– Миссис Эмерсон?
– Точно. Убедились, что не попали на небеса? (Шутка – лучшее лекарство. После куриного бульона.) Вы еще очень слабы, Артур, но ради вашей же безопасности ответьте на один вопрос... Кто на вас напал?
– На...пал? – Светлые брови дрогнули. – А разве... Н-не помню.
– А что помните?
– Леди... леди Баскервиль.
Мэри ахнула и устремила на меня взгляд громадных глаз, в которых плескался ужас. Я покачала головой. Эмерсон не одобрил бы «преждевременные умозаключения».
– Леди Баскервиль?..
– Просила... лечь, – прохрипел Артур. – Я... пошел к себе... лег...
– И все? Больше ничего не помните?
– Н-нет.
– Что ж, отлично. Вам нельзя переутомляться. Отдыхайте, набирайтесь сил и ни о чем не беспокойтесь. Я на посту.
Бескровные губы изогнулись в улыбке. Артур опустил веки.