— Возвращайся на родину и собери армию. Подбирай людей, делай из них настоящих бойцов и передавай Дону Кафу, а уж он-то знает, что с ними делать дальше...
О таком повороте Эдди даже не мечтал! Ситуация больше напоминала сказку, чем реальность. Сотни ребят стучались к нему в дверь, умоляли принять их. Он мог позволить себе все, о чем можно только мечтать: дорогие подарки, великолепные напитки, прекрасные женщины... В квартире стояла роскошная кровать размером с половину теннисного корта, но воспользоваться ею все не хватало времени: на учете была каждая минута. Изо дня в день Эдди встречался в людьми, проверял их, тренировал, обучал ремеслу. Кроме того, приходилось выполнять и обязанности начальника охраны. Хорошо еще, что обеспечение наружной охраны не входило в его компетенцию. Этим неблагодарным делом занимался один тип вместе с бригадой итальянцев, которым было отказано в разрешении на эмиграцию в Соединенные Штаты.
Отведав столь «легкой» жизни в сицилийском провинциальном городке Агридженте, Эдди «Чемп» потерял двадцать килограммов веса и теперь буквально утопал в своих шикарных нью-йоркских костюмах. Он стал стройным, подтянутым и здоровым, как бык. О женщинах Эдди мог только мечтать, да и то не более двух-трех минут, проснувшись ранним утром. Затем, словно разъяренная оса, над его изголовьем начинал зудеть звонок. Его вызывал Дон Кафу...
* * *
Эдди вскочил со своей кровати-полигона и нажал на кнопку переговорного устройства:
— Да, босс. Слушаю вас!
— Немедленно зайди ко мне!
— Хорошо босс, только умоюсь и побреюсь.
Старик прилично говорил по-английски. Давным-давно его депортировали из Соединенных Штатов. Всякий раз, когда душевное равновесие покидало его, он переходил на свой родной язык, и тогда Кампанаро с трудом разбирал ругательства и проклятия на омерто — диалекте, пользоваться которым позволялось только мафиози.
Кампанаро отошел от кровати, закурил сигарету и закашлялся. Он наполнил теплой водой большой таз, покрытый эмалью ядовито-яркого цвета, бросил туда рукавицу для обтирания и достал из-под кровати не менее живописный ночной горшок.
"У старика, надо полагать, море денег, — рассуждал Кампанаро. — Ведь мои бойцы, которых на время предоставляют Фрэнку Анджелетти, приносят ему тысячу долларов в день. Очевидно, ребята занимаются серьезными делами, раз за них отваливают такие суммы...
Сицилия. Родина. Деньги. Уважение. Страх... Если я хочу помочиться, то что я сделаю? Вытащу из-под кровати горшок. Или же пойду на природу. Черт, хуже, чем в Корее!"
Кампанаро помочился, умылся, выдавил из тюбика крем для бритья и наскоро побрился. Благо, щетина у него была рыжеватая, а не чернющая, которую пришлось бы брить трижды на день, чтобы иметь безукоризненный вид.