— Ты говорила, что плохо спишь, и я подумал…
— Да, понимаю, — поспешно согласилась Лизетт. Слишком поспешно.
На ней был свитер василькового цвета и белые слаксы. Грега охватило почти невыносимое желание прикоснуться к ней, обнять…
— Это просто мои соображения, Лизетт, и нам незачем делать это, если ты не хочешь. — Грег шагнул к жене, собираясь прижать ее к себе, сказать, что ему этого совсем не хочется.
Но Лизетт отвернулась.
— Мне кажется, это хорошая мысль, — промолвила она, избегая взгляда Грега. — Я действительно плохо сплю и понимаю, как это тебе мешает. Завтра я перенесу твои вещи в другую спальню.
Сомнения Грега переросли в уверенность. Он повернулся и вышел из комнаты.
* * *
— Папа себя плохо чувствует. — Лизетт нахмурилась, прочитав последнее письмо из Франции. — Мама считает, что у него был удар в легкой форме. Она хочет, чтобы отец перебрался в Париж насовсем, а не только на зимние месяцы, но он отказывается. Говорит, что никакая сила на свете не заставит его навсегда покинуть Вальми.
Грег посмотрел на жену. Сидя во внутреннем дворике, они наблюдали, как Доминик и его друзья ныряли с вышки в бассейн. Каждый раз при получении письма из Вальми Лизетт охватывала печаль, и Грег замечал это, как бы она ни старалась скрыть свою подавленность. Лизетт тосковала по пасмурному небу, яблоневым садам, тенистым деревенским улицам. Грег нахмурился. После их последнего визита в Вальми прошло шесть лет. Агентство «Диринг адвертайзинг» процветало и вполне могло бы пять-шесть недель обойтись без него, однако Фрэнку Уорнеру пришел вызов в Комитет по антиамериканской деятельности, и Грег обещал оказать ему поддержку.
— Ты хотела бы повидаться с ним? — спросил Грег.
— Конечно, очень хотела бы! — Глаза Лизетт засверкали. — Но агентство… и школа Доминика…
— Справятся без нас, — буркнул Грег и нехотя добавил: — Правда, мы не сможем уехать до конца следующего месяца: Фрэнку прислали повестку, его вызывают в Комиссию по антиамериканской деятельности.
— Фрэнка? — удивилась Лизетт. — Боже мой! Но разве может кто-то, даже такой фанатик, как Маккарти, подозревать Фрэнка в том, что он коммунист? Фрэнк ведь даже не политик!
Грег стиснул зубы. Он не хотел говорить Лизетт о повестке, полученной Фрэнком, потому что развернутая Маккарти «охота на ведьм», то есть на коммунистов и радикалов, была настоящим позором для страны.
Лизетт с недоумением посмотрела на мужа:
— Ты же сам называл комиссию болотом, где обитают расисты и лишившиеся влияния политики.
— Да, так оно и есть. Но к сожалению, Маккарти все там перевернул вверх дном. Он выявил в правительстве нескольких коммунистов, посеял панику, и теперь у него развязаны руки. Он может послать повестку любому, кто заподозрен в коммунистических взглядах и радикализме.