Дверь спальни закрылась. Девушка, подавленная, лежала на кровати. Она влюбилась в него! Мысль эта терзала ее. Как бы Лизетт ни пыталась логически объяснить то, что произошло между ними, у нее ничего не получалось. Логика и здравый смысл не имели никакого отношения к их личной драме.
Острая боль пронзила девушку, но она терпела эту боль, размышляя о том, сколько пройдет времени, пока заживет ее душевная рана, о будущем… о том, как можно любить немца, не предавая при этом свою страну. Лизетт пришла в отчаяние и сжала кулаки. Должен же быть какой-то выход. Обязательно должен. И вместе они найдут его.
Через десять минут в спальне появилась Элиза с подносом. Она оказалась моложе, чем предполагала Лизетт, светловолосой, с узлом на затылке и приятным, умным лицом.
— Я принесла вам суп, бутерброды и горячее питье. — Элиза дружески улыбнулась и поставила поднос на прикроватный столик. — Хотя, на мой взгляд, от бокала коньяка пользы было бы больше.
Лизетт через силу усмехнулась:
— Супа и бутербродов мне точно не хочется. Вы не могли бы их тайком унести?
— Конечно, чтобы не расстраивать графиню. Она и так похожа на призрак, ведь ей приходится терпеть за столом общество Мейера.
Глаза Лизетт потемнели. Вот так всегда и будут говорить о Дитере, и ей придется привыкать к этому.
— Вы бывали раньше в Сент-Мари? — спросила она, меняя тему разговора.
Элиза покачала головой и взяла с подноса чашку:
— Нет, я из города.
Теперь она была участницей Сопротивления. Но девушки имели право говорить не обо всем, поэтому внезапно воцарилось молчание. Элиза первая нарушила его:
— Я слышала, что с вами произошло. Они делают это ради развлечения. Мальчишку Савари неделю назад сбила штабная машина, а вчера он умер.
Лизетт вспомнила Савари, слишком маленького для своего возраста, но необычайно энергичного. Неугомонный ребенок, доставлявший массу неприятностей своему учителю Полю Жильесу. Она закрыла глаза. Ей было очень жаль мальчика.
Элиза подошла к закрытому тяжелыми портьерами высокому окну, выходившему на задний двор.
— Они заплатят за все, что сделали с нами, — твердо проговорила она. — Ждать осталось не долго. Еще несколько недель, несколько месяцев, и на французской земле не останется ни одного немца.
Всего час назад Лизетт охотно согласилась бы с Элизой, а сейчас ей хотелось сказать: «Не все немцы одинаковы. Дитер не такой». Однако она сказала совсем другое:
— То, что произошло со мной, — это несчастный случай.
Элиза недоверчиво посмотрела на Лизетт:
— Неужели вы действительно верите в это? Да Мейер просто развлекался.