— План боевых учений очень секретен. Это вам не рыбацкие суда, это корабли с оружием. И по поводу иностранцев… Я уверен: даже если бы помощь была принята в первый день, понадобилось бы время для технических рассчетов с целью выяснить совместимость иностранных спасательных средств с устройствами нашей лодки. Нужно время, чтобы подготовиться, подойти… Об этом неоднократно заявляли члены правительственной комиссии.
— Да, как только норвежцы подошли, они тут же открыли один из люков… Ну да ладно.
— Мне жаль, но вы не хотите нас понять, наоборот, хотите выяснить степень нашей циничности. Меня до глубины души возмущает степень сухости и черствости ваших вопросов! У вас предвзятое отношение и стремление во что бы то ни стало расколоть флот на моряков и адмиралов, которые якобы не имеют морального права ими командовать. Ваш жизненный опыт очень маленький, вы не имеете права обвинять адмирала, который прошел сложный, зачастую рискованный путь от курсанта до офицера. Именно на адмиралах сегодня лежит тяжкий груз заботы о подчиненных.
— Адмиралы рискуют жизнью. А умирают моряки.
— По вашему вопросу видно, что вы далеки даже от представления о флотской службе. Вы не имеете никакого морального права, потому что… А вы готовы покаяться, когда правительственная комиссия примет свое решение, и сказать, что были не правы?
— В чем я не права?
— В том, что витаете в своих фантазиях, ссылаясь на непроверенные источники — прессу, телевидение… У вас есть на руках материалы расследования?
— Нет, естественно, более того, я не верю, что и общественности они будут предоставлены.
— Не все, конечно. Нужно ведь заботиться о национальной безопасности в первую очередь! А подводная лодка в любой стране — это секретный боевой корабль…
— Я думаю, Куроедову с самого начала было ясно, что лодку спасти нашими силами нельзя, что ребята при отношении к трагедии, как к гостайне, обречены.
— Если вы в этом уверены на сто процентов, то мы прекращаем наш разговор.
— Да, я уверена.
— Все. Бог вам судья».
На этом интервью заканчивалось и, отложив газету в сторону, я встал из-за стола.
— Ну что ж… На месте Куроедова я бы тоже лишил её аккредитации. Очень уж она беспринципно ведет себя с ними.
— На то она и Исламова… Сейчас из типографии принесут газету с её последней статьей, посмотришь дома. Впрочем, ты на неё не равняйся, делай материалы, как сам считаешь нужным.
Он позвонил в бухгалтерию, узнал, готовы ли для меня билеты и командировочные, и на этом мы распрощались. Получив минут через сорок деньги, билеты и командировочное удостоверение, я загрузил в дипломат диктофон, фотоаппарат и несколько блокнотов, прихватил только что доставленный номер свежей газеты и покинул редакцию. Прежде, чем возвратиться к Ленке для окончательных сборов в дорогу, я решил заехать на свою квартиру на 3-й Фрунзенской и забрать там кое-что из необходимых мне в предстоящей поездке вещей.