“Если мы не найдём Силу, придётся возвращаться, — старалась думать Джейана с показным бесстрастием. — Но возвращаться — куда? И, главное, зачем? У Фатимы — Ключ-Камень. Правда, в клане действуют заклятия, и можно было б попытаться… если бы я не знала, какой стала теперь подружка Фати. Впрочем, если не останется другой надежды…”
Однако она тотчас же оспорила саму себя.
“Но если за Фатимой стоят Учителя? Что ты сделаешь тогда? Бросишься на виду у всех вниз головой со скалы?”
“Если это всё, что я смогу сделать для клана, — брошусь!”
Несколько мгновений Джейана не без некоего жертвенного упоения представляла себе эту картину — распростёртое тело… столпившиеся вокруг Твердиславичи… стон и плач… раскаяние той же Фатимы… разумеется, она, Джейана, при этом не погибла до конца, а смотрела на всё как бы со стороны, прежде чем воспарить к престолу Великого Духа…
Потом ей стало стыдно, Хорошо сочинять такое капризной девчонке, крутящей хвостом перед кавалерами, но не ей, Джейане Неистовой, покорившей и подчинившей себе Силу на Острове Магов! Нет, нет, нет, она будет, она должна жить! Рано или поздно магия вернётся… не может же Великий Дух вечно гневаться на своих детей!
Стоп. А с чего ты взяла, что закрыть врата Силе может только Великий Дух, и никто другой? Учителя, действующие Его именем, тоже способны на многое. Не исключено, что…
Однако тут она вновь сворачивала на проложенную Иваном столбовую дорогу, простую и ясную — во всём виноваты Учителя. Простота злила, не давала покоя — уже давно Джейана привыкла, что простые решения только на первый взгляд кажутся наилучшими. Когда всё слишком просто, жди подвоха.
Ох, ох, как же это, оказывается, тяжко — оказаться без Силы, без изначально дарованной тебе магии! Джейана остановилась, прижавшись плечом к неподвижной и мёртвой стене тоннеля. Сразу вспомнилось, как Иван вытягивал земную жилу, пробивая путь наверх. Тогда в земной плоти всё жило, текло, трепетало, содрогалось, прокладывало себе дорогу; теперь же вокруг всё оставалось недвижно и мертво.
Интересно, отстранено подумала девушка, а те… страшные… что жили в глубинах шахт, — они тоже уснули? Или?.. А, впрочем, чего гадать — отсюда всё равно ничего не почувствуешь. Во рту — противная сухость; даже когда Джейана умирала от жажды в опустевших тоннелях под безжизненными лесами, этой сухости не было. В груди настойчиво стучали злые молоточки — без магии ты ничто… ничто… ничто… Найди Силу, иначе ты не сможешь жить. Ты так и так не сможешь остаться прежней, ты, зачерпнувшая и отпившая из Чаши Могущества, — и потому твоя потеря особенно мучительна. Кто-то изобрёл поистине изощрённую пытку, словно в тех страшных историях Учителя, — сперва дать отведать терпкого напитка Власти, а потом внезапно и резко лишить его. Наверное, так должны чувствовать себя те несчастные, что остаются без дурман-травы, подумала Ворожея. Учителя всех без исключения кланов пуще огня и внутренних распрей боялись этой заразы; и на памяти Лесных кланов был лишь один случай, когда парнишку приговорили к изгнанию и принудительному лечению за пристрастие к сладким видениям, что вызывал вдыхаемый дым тлеющих листьев дурмана. В свой клан он больше не вернулся, и среди старших шёпотом передавались жуткие истории о его участи. В своём клане Джейана не допускала подобного, но вот в других — нет-нет да случалось. И тогда Ворожеям приходилось самим бороться с этой напастью, поминутно трясясь, что наставник всё же дознается…