– Это то немногое, что у меня осталось из прежних сил. Оружие, поражающее не сразу, а спустя некоторое время… – Видно было, что Саруман говорил чрезвычайно неохотно, лишь вынуждаемый хоббитом.
– Как оно действует? Как ему можно противостоять? – сдвинул брови Фолко.
В глазах Сарумана вдруг, словно быстрый взблеск закатного луча, мелькнул злобный огонь, в презрительно-торжествующей гримасе искривились губы… Но огонь тотчас угас, и злорадная усмешка умерла. Фолко вновь увидел нечеловеческую тоску и отчаяние в очистившемся взоре, устремленном сейчас на него.
– Я задел кого-то из твоих друзей… – медленно проговорил Саруман, не спрашивая, а словно размышляя вслух. – Что ж, огорчу тебя – против этого нет ни защиты, ни противоядия.
– Что с ним будет?! – яростно вскричал Фолко, в отчаянии стискивая клинок.
– Пока ничего, а потом он начнет постоянно сводить вас между собой, служить источником распрей, пока вы не передеретесь и не уничтожите друг друга. И он будет шпионить за вами, а когда его спросят – он расскажет все. Сам он погибнет, наверняка погибнет, – например, вы можете убить его, но о себе он уже не думает.
– А ты не лжешь, Саруман? – тяжело глядя ему прямо в глаза, спросил Фолко. – Ты великий лжец, Саруман, и один из отцов обмана. Ты много наговорил мне тут, а правда ли все это? Последняя твоя весть – чернее не придумаешь, но, быть может, ты солгал? Если я пойму, что это так, то, клянусь Гоном Дьюрина и Силой Энтов, я доберусь до тебя!
– Никогда я не был более искренен, чем в этом разговоре с тобой, – тихо сказал Саруман, опуская глаза. – Можешь не верить мне, но я был до конца правдив с тобой… И, быть может, великая и милосердная Варда Элберет когда-нибудь зачтет мне это… – закончил он еле слышно.
Наступила тишина, и Фолко понял, что Саруман действительно не лгал, что какая-то надежда еще жива в нем, и поэтому на слова его можно положиться.
– Что нам делать с тем, кого ты коснулся?
– Что же тут поделаешь… Стрелу не вернуть. Расстаньтесь с ним как можно скорее, изгоните его. Я постараюсь удержать его возле себя, не дать погибнуть и, быть может, сумею излечить.
Время было на исходе. Хоббиту послышалось, будто где-то в неимоверных далях тонко-тонко зазвенела туго натянутая струна. Что-то колебало ее, это был знак, быть может…
– Прощай. Желаю тебе получить прощение.
– Прощай. Желаю тебе не проклясть Хоббитанию.