– Символы Власти так просто в чужие руки на отдаются, – возразил Фолко.
– Будь кто-нибудь кроме Олмера способен создавать такие талисманы, он бы уж точно не отдавал их ему, а постарался бы занять его место. Тем более что Сила эта явно не светлая. Нет, кроме Олмера, эту штуковину сработать некому. Но прежде чем что-то во что-либо вкладывать, надо это что-то откуда-то взять… Интересно – на что еще способен этот Талисман? Эх, Радагаст, Радагаст! Давненько мы от тебя ничего не слыхали…
– Сделать мы пока все равно ничего не можем, остается только ждать, – уныло протянул Малыш, и они, переглянувшись, сделали единственно возможное – отправились спать.
Ночью Фолко долго и тщетно пытался вызвать Олорина. Однако его мысленному взору открывалась лишь гулкая, звенящая бездна, на самом краю которой балансировало его сознание, в любой миг готовое сорваться с гибельного обрыва… Загадки оставались неразрешенными.
Тем временем отряд Отона присоединился к немалому числом войску хеггов, что направлялось к восточному краю своих гор, где Черные Гномы, по словам Отона, соорудили что-то вроде крепости. При этом предводитель отряда весьма выразительно глянул на Торина и Малыша; однако последний прикрылся своей обычной безмятежной улыбкой, Торин же хранил бесстрастное молчание.
На расспросы соседей по строю гномы говорили, что в их местах о роде Черных давным-давно забыли, сохранилось лишь предание, что они ушли в самую глубокую глубь.
Отон тем временем отправил куда-то еще одного улага; крылатая ящерица, взмыв над лагерем, понеслась, набирая высоту, куда-то на юго-восток.
Однако до твердыни Черных Гномов они так и не дошли. Ночью в становище хеггов внезапно поднялась непонятная тревога, мрак огласили горестные крики и стенания; Отон, едва успев опоясаться мечом, ринулся выяснять в чем дело, а вернувшись спустя краткое время, коротко объявил: на их селения напала Ночная Хозяйка. Говорят, явилась самолично. Это сама Смерть! – Лицо его было серым, голос дрожал, на беспрестанно отираемом лбу блестел пот.
Они повернули на юг. Полки хеггов шли в молчании, да и в отряде Отона бодрости заметно поубавилось. Ночная Хозяйка вела с собой многочисленные рати.
По вечерам от костра к костру полетело недоброе перешептывание.
– Идем на верную смерть! Отон, этот выживший из ума Отон, неужто он хочет положить нас всех?! Да и положит, чтобы только заслужить честь у Вождя!
– Да что ты, Вождь такого ему не простит!
– А кто его знает? Помнишь, что Берель насчет Хозяйки говорил? Нет, надо уносить отсюда ноги, пока живы – сотней армию не одолеть.