Можно, конечно, измыслить и такое; но всё равно, последние действия октопусов в это совершенно не укладывались.
Инстинкт, инстинкт, инстинкт – перекатывалось слово у меня в голове. Прошли «матки» – высылай колонизационные корабли, даже если враг ещё сопротивляется. Что-то за этим крылось, и я понимал – «что-то» слишком важное. Мы словно бродили ощупью в тумане, уже подобравшись совсем близко к искомому, но никак не могли найти правильные слова. «Инстинкт» – хорошо, но это пока лишь первое слово. И, к сожалению, единственное. Инстинкт может заставить разумное существо действовать неразумно. Вопрос – может ли «сверхинстинкт» охватывать целую расу и заставлять её, как результат, действовать весьма неразумно, при том, что каждое отдельное действие совершается во вполне здравом уме и трезвой памяти?
Ведь опять же, мы слишком любим представлять себе общества Чужих совершенно нам непонятными, построенными на отринутых нами кастовых законах, в куда большей степени, чем мы, подчиняющимися неписаным законам, обладающими куда меньшей индивидуальностью. Вольно или невольно, мы создаём миф – как приписывая невероятные технические достижения, так и «конструируя» за Чужих в той же мере невероятное общество.
Конечно, армия сделает всё, чтобы захватить «языков». Вот только я сильно подозревал, что толку с этого не будет никакого, даже если они и заговорят.
– Руслан! Фатеев! Что с тобой? – ворвался в сознание голос Мёхбау.
– Прошу прощения, майор.
– Твоя рота высадится первой. Как только флот пробьёт для нас окно, начнём высадку. Приказы ещё поступят, но на тебя я особо рассчитываю, – сказал Валленштейн.
– Почту за честь, герр оберст-лейтенант!
– При чём тут честь, Руслан?.. Каждый раз, уходя, ты возвращаешься с бесценной информацией. Мы знаем о связи Дбигу и Дарианы, октопусов и «маток», связи куда более близкой, чем могло бы показаться после простого анализа вектора атаки осьминогов. Я уверен, что на планете мы... узнаем нечто очень важное, – казённо закончил он.
Понимая, что разговор окончен, я откозырял и испросил разрешения отбыть. Валленштейн кивнул, и, уже уходя, я сквозь запертую дверь уловил начало фразы:
– Так вот, Дитрих, что касается Третьего Рейха...
* * *
...Я знал, что сперва командование попыталось вступить с переговоры с эскадрой Дбигу, вышедшей на орбину Омеги-восемь. Безуспешно. Они просто промолчали.
Флот не подкачал. Штурмовые мониторы выплюнули полные боеукладки тяжёлых тактических ракет и отваливали в сторону, к неуклюжим транспортам снабжения, дожидавшимся бойцов в третьей линии.