– Штаб ставил вопрос о применении орбитальных бомбардировщиков и нейтронных зарядов, – словно нехотя проговорил Виедлинг. – Отказ пришёл с самого верха. Использование ядерных боеприпасов допустимо только на орбите.
Валленштейн слегка склонил голову.
– Решение совершенно верное. Мы не можем причинять ущерб экологии планеты.
– Итак, к делу, господа, – объявил Виедлинг. – Начальник штаба, оберст Бейгель, введёт вас в курс происходяшего.
...Мы смотрели в бинокли на «передний край» обороны октопусов. Несмотря на всю технику, командиры по-прежнему предпочитали личные рекогносцировки. Тем более что нам могли предложить только спутниковые фотографии, а все беспилотные разведчики, дерзнувшие сунуться к комплексу Дбигу, ждала печальная судьба. Осьминоги всерьёз озаботились тем, чтобы им не мешали, во всяком случае, помехи они ставили основательные, забивая все каналы нашей аппаратуры.
Громадные машины Дбигу деловито крушили остатки человеческих строений. Словно гусеницы, они пожирали пластик, металл и камень, оставляя за собой чистую, парящую землю, которую так и тянуло назвать «плодородной».
– Красиво работают, – негромко проговорил Мёхбау.
– Именно, – согласился Рудольф, мой бывший командир взвода, а ныне – командир одного из батальонов.
– И что на них нашло? Решили вернуть планету в первозданный вид? – риторически вопросил Мёхбау.
«Ты даже не знаешь, насколько прав, – подумалось мне. – Дбигу, похоже, нет никакого дела до войны. Их задача – возродить планету такой, какой она была до появления первых поселенцев. Просто, как дважды два. Но почему они приняли на себя этот долг? Почему не жалеют ни крови, ни жизней ради этого? Они ведь не умеют воевать, как оказалось, иначе стёрли бы нас в порошок. Показанный нам ролик – скорее всего, пропаганда. Не может не быть пропагандой. Воинственная, расширяющая день ото дня свои пределы человеческая цивилизация – что она может уважать, кроме военной силы? И что, кроме военной силы, следует ей демонстрировать?..»
А потом, когда потребуется реальная сила, – приходят «матки».
Мы вновь атаковали, почти как пехота Второй мировой, – хорошо ещё, Дбигу пока что не выучились сбивать пули, хотя кто их знает. Мы оставили позади всю технику – всё предполье покрывали обугленные остовы сожжённых панцеркампфвагенов. Двигались цепью, и прежде, чем среди нас стали взрываться мини-ракеты октопусов, уже окрещённые «фаустпатронами», батальон майора Мёхбау проделал нечто, не виданное на фронтах уже более двух столетий, – атаку в полный рост.
Мы бежали прямо на полыхающие вспышками позиции Дбигу, жутко матерясь на самых разных языках, бывших в ходу у верноподданных Империи. В такие минуты общегосударственный язык отчего-то имел тенденцию забываться напрочь. И я сам орал «... мать!» по-русски.