Обычное дело в этой модели. Перекос патрона.
Я ещё успел проклясть всех демонов мира.
Тягучее время капало истаивающими секундами, трое или четверо автоматчиков уже разобрались, в чём дело, нажали спусковые крючки, заливая всё вокруг веерами свинца.
Я могу убить Дариану – ножом, прикладом, голыми руками – и сам полягу вместе с ней. Уже начинали стрелять караульные с гребня стен.
Жить! – полыхнуло в сознании.
Я знал, что должен умереть. Героически, красиво и глупо. Нет, жизнь не пролетала перед моим взором, но зато я вдруг понял, что нужно делать.
Я схватил Дариану за шиворот. Прикрылся ею. Как и тогда, на Бастионной. Швырнул в резервуар приготовленную бомбу. И рванулся к спасительному морю.
– Стреляа-а-айте! – успела взвыть Дариана. Взвыла – и очень профессионально постаралась заехать мне, что называется, по нежным тестикулам. Я успел перехватить её руку, но пришлось ослабить захват. Дарк вырывалась, словно взбесившаяся змея, мы очутились на самом краю резервуара, уже возле плотины, когда ей наконец удалось меня достать.
Боль вспыхнула, едва не затопив сознание, свирепая и первобытная ненависть стала ответом, и, прежде, чем сумел понять, что же, собственно говоря, творю – я отшвырнул женщину от себя, прямо в ждущую коричневую жижу био-форма.
В тот же миг в меня попали вторично, и на сей раз – уже не по касательной. Я покатился вниз, в воду, здесь, прямо по центру эллинга, она ещё сохраняла достаточную глубину, дно не завалило бетонными обломками. Освободился от ненужного оружия и бронежилета. И поплыл, оставляя за собой в воде кровавый след.
Шестьдесят секунд до взрыва. Если в эллинге не дураки (а дураки, надо полагать, погибли на Шестой бастионной), то они постараются убраться оттуда как можно скорее. Возможно, что даже за мной в погоню.
Да, выстрелов не последовало. Кто мог – бежал, кто мог – бросился в волны; я обернулся, и увиденное врезалось в память, словно вытравленное кислотой.
Мокрая, вся в коричневой жиже Дариана Дарк, вскарабкавшаяся на бортик резервуара.
Это было невозможно. Но это было.
Я не смог удержаться, я посмотрел ещё. Дарк молнией метнулась прочь из эллинга, в раскрытые боковые ворота. Умирать она явно не собиралась.
Я плыл прямо в открытое море, не чувствуя боли, не замечая ран.
Дариана Дарк выжила в «компосте». Точно так же, как и я.
Может, это был неправильный биоморф? Неготовый, слабый или, напротив, умирающий? Может, ему ничего не требовалось?..
...Взмах, взмах, взмах... Плыть, плыть, плыть...
Нет, это был настоящий биоморф. Я чувствовал его. Я ощущал его голод, его бешенство, его яростно работающие органеллы. Ему требовалась белковая пища. Он переварил бы Дариану в доли секунды. Оплёл бы гибкими всасывающими жгутами, впрыскивая под кожу литические ферменты мгновенного действия, работающими в настоящей кислоте, разъял бы на части вмиг размягчившееся тело, окончательно переваривая, перестраивая, превращая в часть себя. Это был хороший биоморф.