– Потому что ты не враг мне, – произнес Фабиан громко, перекрывая голосом даже шум реки. – Наш настоящий враг там. – И указал распростертой рукой на север, туда, где высилась Черная крепость. Из кольца на его пальце заструился свет – зеленое сияние. И он не был больше оборванным юношей, безоружным, рабом среди рабов. В его осанке появилось величие, а во взгляде властность. Больг, уставившись на него, как на существо из другого мира, упал на колени. Стоящие рядом поступили так же. Ким, который, между прочим, и отправился на коронацию, закричал громко, как только мог:
– Император! Это император!
Однако больги, стоявшие позади, заворчали и, растолкав людей, подошли ближе. Они уже видели достаточно магии, чтобы зеленый свет не произвел на них впечатления. Место было как будто создано для боя. Горная дорога расширялась здесь, так что пространства хватало. Так они и стояли – группа воинов-больгов, вооруженных копьями и кнутами, и безоружный юноша, окутанный зеленым светом.
Больг, которому Фабиан спас жизнь, схватил копье, упавшее из фургона на землю. Некоторые из его товарищей, впечатленные увиденным чудом, тоже были готовы защищать своего нового господина. Один миг казалось, что все закончится борьбой больгов с больгами, кровавой бойней на маленькой арене над бушующей рекой.
Предводитель больгов выступил вперед. В руке он держал меч, но медлил, видя решительные лица противников. Он привык общаться только с послушными рабами. Его промедление оказалось роковым.
Еще никогда тени не видели такого света. Он влек их к себе – магически, непреодолимо, как мотыльков, летящих на пламя свечи. Только в огне они могли узнать, что представляют собой нечто большее, чем просто отсутствие света. Тени сплавлялись, делались одним существом.
С единством пришло сознание. Там свет. Здесь тень.
Тень стремилась к свету. Руки, которых не было, простирались к средоточию света, готовые погасить все, что оказывалось между их собственной темнотой и манящим светом.
Один из больгов, стоящих непосредственно у скалы, упираясь копьем в твердый камень, испытал это первым. Тень заструилась по древку, обвила его руку, держащую копье, поползла по ней вверх до локтя и дальше к плечам. И там, где протекала тень, исчезало все, чего она касалась. Больг внезапно лишился руки и оцепенело уставился на остаток, торчащий из тела. Глаза его вылезли из орбит, он хотел закричать, но растворение уже охватило верхнюю часть его тела, так что легкие, ставшие тенью, не могли больше издать ни звука. С глубочайшим ужасом он должен был наблюдать, как уничтожается его живая плоть, и через мгновение от него ничего не осталось, кроме струящейся, колышущейся тени.