– Я все понял, малыш, – прервал его стражник. – Я только спрашиваю себя, что за ерунду ты сказал. Заезжайте. Пусть в этом разбирается центурион.
Ким и Альдо беспомощно переглянулись; потом, когда стражи опустили копья, они пустили осла вперед. Крепостной двор был голым и пустынным, впрочем, возможно, в аркадах под стенами находились еще какие-нибудь легионеры, но сейчас не было видно никого.
– Я думаю, это ошибка, – прошептал Альдо.
Ким же возмутился:
– У меня послание императора. И если Фабиан узнает, как с нами здесь обращались, тогда этим оборванцам не поздоровится...
Он умолк, так как открылась дверь главного здания. Оттуда вышел один из самых больших людей, каких Киму доводилось когда-либо видеть. На нем был блестящий нагрудный панцирь легионера, однако панцирь этот был не золотым, а черным. Черным и не очень чистым был и плащ, свисавший с его плеч, так же как и потрепанный султан на его шлеме, который он держал в левой руке. В правой он нес точеный дубовый посох – знак своей должности.
Центурион услышал последние слова Кима. Его физиономия в связи с этим была мрачна.
– Оборванцы, да? А что это за послание, о котором ты болтаешь? Покажи-ка.
Ким выпрыгнул из фургона и знаком показал Альдо следовать за ним. Тот закрепил поводья на козлах и тоже спустился на грязную утоптанную землю. Ким вытащил нагрудный кошель, в котором хранил письмо императора, и предъявил его центуриону.
Тот вроде бы углубился в чтение, но Ким со смесью удивления и ужаса обнаружил, что центурион держит письмо вверх ногами. Этот человек не умеет читать!
– Я еще не видел, что там у вас в фургоне! – сказал он затем.
– Только личные вещи, – пояснил Ким, – и некоторые запасы на дорогу.
– Декурион! – фыркнул командир сотни. – Обыскать!
Один из стражей подошел ближе и пошарил копьем под брезентом, в то время как Ким с нарастающим гневом наблюдал за всем этим.
– Как он и сказал. Такое количество снаряжения, что хватило бы для целой экспедиции. И большая корзина еды.
– Ну ладно, – сказал центурион. – Отнесите все на склад и отберите то, что может пригодиться. Еду – в кухню, фургон на дрова, а осел пойдет в стойло.
– А что делать с этими ребятами?
Центурион пожал плечами:
– А вышвырните их вон!
Гнев Кима перерос в ледяную ярость.
– Мы не «ребята»,– произнес он с тихой яростью. – Мы официальная делегация от Эльдерланда, и я требую от каждого – подчеркиваю: от каждого – уважения, которое подобает члену Совета Эльдерланда.
Он встряхнул головой так, что его русые волосы взлетели.
Глаза центуриона сузились.
– Подойди-ка сюда! – сказал он. Ким невольно сделал шаг в его сторону.