Джим взял стул и уселся перед ней.
— Вы должны рассказать мне все. Начните с принца Леопольда.
Испанка судорожно вздохнула.
— Мы познакомились в Париже. Он сразу в меня влюбился, и мы поженились, долго не раздумывая. И почему бы мне не выйти замуж за принца? Разве я недостойна быть королевой? Но они не хотели этого. Они пытались аннулировать наш брак, они пытались подкупить меня, чтобы я дала принцу основания для развода, они шантажировали меня, угрожали. В конце концов они похитили меня и отвезли в Мексику, в какой-то грязный городишко на Тихоокеанском побережье, за тысячи километров от цивилизации. Они считали себя вправе! А потом я услышала, что мой муж умер. Но я все время чувствовала, что он жив. О, я знала, что они ни перед чем не остановятся, эти негодяи, у них нет ни стыда, ни совести. Ни у кого из них! За этим стоял весь здешний сброд вырожденцев, весь этот гнусный, от рождения напуганный, насквозь прогнивший двор…
— Граф Тальгау тоже был с ними?
— Я не знаю этого имени. Кто он? Впрочем, это неважно.
— Отто фон Шварцберг?
— Кузен. Он ничего не значит. Они всегда третировали его как какого-то варвара, дикаря. Нет, я имела в виду самую сердцевину двора, его сгнившую середку. Король Вильгельм, безусловно, знал, что они сделали с Леопольдом. Ему не нужно было ничего приказывать ни Геделю, ни кому-либо другому: кивок головы, щелчок пальцами — вот так! — и они все поняли, и все было исполнено. Запереть его, сделать вид, что он умер. Все, что я сделала, было… — Она вспыхнула, выпрямилась и взглянула ни них с гордым вызовом. — Это было честно. Динамит и пули — чистые вещи, не то что эта грязная, подлая трусость, когда человека запирают в темницу, чтобы он сошел с ума. Да, я их убивала! И я буду убивать, пока все они не окажутся в аду, где им самое место!
— Но вы делали это не в одиночку. У вас были сообщники.
— У меня не было сообщников. У меня были деньги. За деньги можно купить кого угодно.
— Но у вас больше ничего не осталось. — Он протянул пустой кошелек.
— Хватит, чтобы расплатиться за квартиру.
— А потом?
Она посмотрела на него в упор, и в этом взгляде отразилась не наигранная страсть, рассчитанная на реакцию партера, а подлинная боль несчастной и запутавшейся души.
— Не знаю, — ответила она. — Я хочу ему помочь. Фрау Буш, его няня, бессильна; она смогла подкупить охрану, чтобы устроить нам пятиминутное свидание, но она боится Геделя. Я-то не боюсь, но у меня не хватает сил.
«И впрямь», — подумал Джим. Он переглянулся с Карлом и снова обратился к актрисе:
— Хорошо. А теперь выслушайте меня. Принц должен выйти из этой чертовой каменной дыры, и мы его вызволим оттуда сегодня же ночью. Но если вы надеетесь, что эта шайка прихлебателей во главе с Геделем когда-нибудь подпустит вас к трону, вы не в своем уме. Как только Леопольд встанет на ноги, они прикончат вас, как крысу. Погодите, дайте досказать. Леопольд никогда не станет королем, но у него есть шанс выбраться из этой ямы и вернуться к достойной, подобающей жизни, если вы ему поможете. А это значит: если вы поможете