Глава семнадцатая
Фуникулер
Город полнился слухами, разгоравшимися, как тысяча запаленных фитилей. В кофейнях, в «Биркеллере», в «Вайнштубе», в гостиных, на кухнях, в вестибюле отеля, в фойе оперного театра, на улицах и площадях люди разглагольствовали или внимательно слушали:
— Двенадцать тысяч немцев…
— Пушки на железной дороге!
— Королева сбежала с любовником…
— Граф Тальгау застрелился!
— Нет, нет, его арестовали!
— А известно ли вам о подписании договора? Теперь прощай независимость! Неудивительно, что они хранили эту сделку в тайне!
— Застрелить ее ни с того ни с сего…
— Застрелить? В королеву стреляли?
— Да, в замке и убили. Я сам видел, как туда вошли солдаты. Они тянули жребий, и все же половина людей отказалась выполнять приказание!
— Никогда в это не поверю… Принц Леопольд жив. Мой кузен служит у них во дворце. Он сказал, что Леопольд страдал от ужасной болезни, которая обезобразила его, но он вышел к людям, чтобы спасти свою страну в роковой час!
— А вы слышали…
И так далее.
Люди заполняли улицы неравномерно: одни места опустели, в других собирались толпы. Например, множество людей толпились около вокзала и ждали немцев, которые еще не показывались, хотя изнутри доносился лязг от передвижения какой-то техники. Другая толпа, менее плотная, но более сердитая, продвигалась к дворцу и, как водится, переходила от одной сильной эмоции к другой, поднимая крик: «Желаем видеть королеву! Покажите нам королеву!» Людей, которые несколько минут назад не знали, чего они хотят, обуревало желание лицезреть Аделаиду и защитить ее от… А вот от чего, никто не знал; но все они страстно хотели защитить ее хоть от чего-нибудь.
Во дворце барон Гедель пытался взять под контроль ситуацию, не отдавая себе отчета в том, что обстановка менялась каждую минуту. Немецкое вторжение ошеломило его: он полагал, что немцы будут помогать ему издалека, пока он не возвратит престол Леопольду, а в страну не войдут. А вот такой оборот не входил в его планы. Желая хоть на ком-нибудь выместить досаду, он вбежал в покои графа и графини Тальгау. Графиня попыталась остановить его, но он ворвался в спальню графа и там обнаружил лежащего старика с искаженным от боли лицом, с помутневшим взглядом, с некогда свирепыми усами, превратившимися в пук соломы. Геделя обескуражила перемена, произошедшая со старым воякой.
— О чем вы договорились с Берлином? — грозно спросил он. — Я настаиваю на немедленном ответе.
Граф скользнул по нему взглядом и закрыл глаза.
— Где королева? — прохрипел он.
— Черт тебя подери, Тальгау! Немедленно отвечай! О чем вы условились с Бисмарком?