– Смысл… Смысл! Мужская логика… Приходит к тридцатилетнему мужику красавица восемнадцати лет… Такая юная, чистая, свежая… Ох… Дает штуку баксов и просит её дефлорировать… Ох-х! Ну и что – мужик откажется?
– Ну… Даже и не знаю!
– Да никогда в жизни не откажется! Ему и баксы не нужны – слюной изойдет от желания… Ох-ххх…
– Я тебя люблю, – сурово заявил юный партизан, и, не имея сил далее держать паузу прелюдии, решительно завалил благоухающую Алену на диван.
«…И все завертелось…»
И любил наш партизан соблазнительную педиатрессу неукротимо и мощно, с комсомольским задором малотраченного юношеского либидо и соответствующей амплитудой. И взбрыкивала ответно пылавшая огнем сумасшедшей страсти педиатресса, как необъезженная ковбойская лошадь на своем первом родео. И стонала так, что у самого лютого импотента волосы встали бы дыбом (и не только на голове!). А в конце крикнула жутко, будто её расчленяли заживо, судорожно выгнулась коромыслом, подбросив своего наездника, и, обмякнув, слезно прошептала:
– Спасибо, господи…
А юный партизан на возглас сей внимания не обратил, поскольку тотчас же бурно финишировал, и, не в силах сдержать кипящую волну затопившего его чувства, завопил подобно этому… как там его… Ну, помните, урод волосатый по джунглям слонялся – давно это было, на заре Советской власти, и совсем не у нас… А! Тарзан это был. Вот, подобно Тарзану он и завопил. Пронзительно и неистово. Благо звукоизоляция отменная! А то бы все секьюрити сбежались.
– Это было что-то такое… какой-то шквал… – еле слышно прошептала педиатресса.
– Угу, – буркнул Сергей, устало сползая на ковер и с каким-то запоздалым сожалением подумал вдруг:
«Похоже, Настя от меня что-то скрывала! Оказывается, это может быть не только разрядкой и приятным дополнением к релаксации, а чем-то гораздо большим. Чем-то таким, что даже и описать невозможно…»
«Однако пора и честь знать», – подумал Сергей и сообщил Алене:
– Пойду, это… носик попудрю.
– Мрр… – педиатресса, томно раскинувшаяся на дива не, даже говорить не желала. – Мрр…
Сауна была богатая. Можно сказать, и не сауна вовсе, а целый релаксационный комплекс для обслуживания оккупантов. Просторная дубовая парилка, десятиметровый бассейн, отделанный мрамором, две ванны-джакузи, два циркулярных душа со всеми мыслимыми «наворотами», брандспойты для «шарко», лежанки из натуральной кожи, которые можно равновероятно использовать как для массажа, так и для прочих непотребств.
Большой шкаф был под завязку набит дорогим парфюмом для умащивания и благоухания.
– Ну, привередливые вы, товарищи чабаны! – пробормотал Сергей, отыскивая взглядом рабоче-крестьянскую марганцовку. – Ну, разбаловались! Потную, немытую, носатую чернавку на бараньей шкуре – не желаем, значит? Подавай вам благоуханных белоголовых Афродит с голубыми глазками, да? Да уж… Ничего, уродцы вы мои ненаглядные, ничего – погодите немного… Ваши пастбища скучают без вас! Они взывают к вам – придите, чабаны мои разлюбезные, хватит на асфальт гадить, пора домой! Домой, домой…