– На бинокль, полюбуйся, – от полноты чувств раздобрился я.
Джо дважды упрашивать не пришлось – метнулся ко мне, схватил бинокль и тут же приник к окулярам, не собираясь возвращаться на исходную. Ругать его я не стал – привыкаю помаленьку к безалаберности, – а принялся вызывать полковника, нырнув головой под полу фуфайки:
– Первый – Второму! Первый – Второму! Если принимаете меня, дайте два тона.
– «Классика»!!! – радостно взвыл Джо под самым моим ухом и в припадке радостной эйфории толкнул меня локтем в бок. – «Классика»! У-у-у-дя-дя-дя!!! Нет, ты смотри, какой расклад! Я вас люблю, пацаны!
– Да замолкни ты, дай шефу доложить, – незлобиво буркнул я и опять принялся заклинать:
– Первый – Второму! Если принимаете, дайте два тона! Первый – Второму! Если принимаете, дайте хоть что-нибудь!
– Принимаю, принимаю, – раздался в эфире настороженный голос полковника – показалось мне, что он находится где-то неподалеку. – Даю все, что хочешь. Как обстановка?
– Обмен, – лаконично доложил я, старательно сдерживая радость в голосе. – Возвращаться будут груженые. «Классика», короче.
– Обрадовал! – повеселел полковник. – Сколько бочонков?
– Пять, пять бочонков, – сообщил я. – Это помимо кадушки. Один лишний. Чтобы солить по-тихому, нам нужен еще один. Пятого пришлете?
– Все, Пятый сейчас идет к вам, – раздобрился Шведов. – Ждите. Я поехал вокруг, кадушку сам возьму. Смотрите мне там! До связи…
В этот момент прибывший на сделку грузовой «уазик» включил фары и ярко осветил стоявшие перед ним фигуры.
– Прав был Север, – возбужденно шмыгнув носом, пробормотал Джо, продолжая наблюдать в бинокль за участниками обмена. – В натуре – чечен. И здоровый, гад, – такого сразу мочить надо, а то утопчет в два счета. Любого утопчет! – Глянув в мою сторону, он в сомнении почесал затылок и добавил:
– Даже, может, и тебя утопчет. Чувствуется хватка. Кабан. Хорошо, мы их отпускаем – хлебнули бы с такими…
– Кабан, а ты про него, как про петуха, – ворчливо буркнул я, отнимая бинокль у боевого брата и прикладываясь к окулярам. – Утопчет… Это петух кур… Твою мать! Ну-ка, ну-ка…
Здоровый чечен не спеша рассматривал обмундирование – именно для этого он и дал команду своему водителю включить фары. Пока его люди вытряхивали ящики с оружием, а попцовские бойцы сгружали на землю сумки с комплектами униформы, этот утоптатель придирчиво проверял качество предлагаемого для обмена товара. Вытаскивал каждую тряпку, как женщина на базаре, растягивал, пробовал на разрыв, примерял на себя. Но непроизвольное восклицание вырвалось у меня вовсе не из-за возмущения такой мелочностью, совсем не приличествующей столь здоровому экземпляру моего пола. Тут вопрос стоял несколько иначе. Этот чеченюга был не кто иной, как Аюб, правая рука Зелимхана, караван-баши коридорной группировки, который так ловко удрал от меня во время акции в Сухой Балке.