– А ну иди сюда, родной мой, – пробормотал я, поднимая пистолет из грязи и обхватывая грузное тело Марата. – Послужи-ка в последний раз…
С огромным трудом вздернув Марата под мышки, я обхватил его одной рукой за шею, приставил ствол пистолета к голове и подтащил к окну.
– С-с-с-суккк… – прохрипел Марат, вцепившись в мою руку и из последних сил пытаясь освободиться. Это хорошо – «быки» видят, что «бугор» жив! А две пробоины в районе печени не видят – Марат одет в черное, да и далековато отсюда до «быков».
– Стоять, пидарасы!!! – что есть силы завопил я, стреляя из пистолета в воздух. – Все назад!!! Назад, до опушки – а то замочу вашего «бугра»!!!
«Быки» застыли, затем, рассмотрев, что я им представил для обозрения, резво попятились назад. Как только они оказались на уровне деревьев, я опустил переставшего уже хрипеть Марата на землю и, отдышавшись, крикнул:
– Зовите какого-нибудь большого на переговоры. Время – двадцать минут! Кто вылезет сюда – начну отстреливать заложников! Все – время пошло…
***
«…Мы вышли из игры, мы смертельно ранены…» – необычайно пакостным тенорком дребезжит кто-то из глубины подсознания. Настырно этак дребезжит, не спрашивая у меня разрешения. А я не возмущаюсь – не придаю особого значения, потому как мне сейчас недосуг бороться с нежелательными астралами какого бы то ни было окраса.
Снаружи раздаются нечастые ружейные выстрелы и экономные автоматные очереди. Ребятишки стараются лупить поверх хибары: в оконные проемы залетело несколько пуль, судя по всему – случайных. Это значит, что ребятишки, несмотря ни на что, все еще надеются застать своего предводителя в живых и боятся хоть как-то повредить ему.
Это хорошо – мне легче. Хотя надо отметить, что в теории огневой подготовки ребятишки явные профаны. Насквозь отсыревшие силикатные кирпичи хорошо поглощают пули даже калибра 5, 45 – рикошет здесь незначительный. Ну да ладно, пусть развлекаются. Мне надо поспешать – не до теорий сейчас. Надо позаботиться о себе: надежда на то, что какой-нибудь бдительный милиционер услышит выстрелы и примчится разбираться, отсутствует начисто. Во-первых, бдительных сейчас очень мало – надбавку за бдительность не платят. Во-вторых – стрельбище здесь как-никак. А на стрельбище положено стрелять.
Сняв с СС окровавленную кожаную куртку, напяливаю ее на себя. Затем ползу к дверному проему, поддеваю стволом автомата валяющийся снаружи чемодан с деньгами и затаскиваю его в хибару. Три пачки стодолларовых купюр на всякий случай прячу во внутренний карман куртки, хотя в настоящий момент можно отдать какой-нибудь фрагмент организма на отсечение, что деньги мне уже никогда не понадобятся.