Выбравшись из машины, я открыл обе левые двери, забрал свою сумку и, взвалив на плечо Гасана, оказавшегося довольно увесистым, стремительным рывком преодолел расстояние, отделявшее место происшествия от школы. Чтобы затащить пленника в школьный подвал через заблаговременно выломанное окно и спуститься со своей ношей в канализационный колодец, мне понадобилось целых семь минут: бессознательный Гасан оказался неудобен в обращении, при каждом неловком повороте его безжизненно свисающая голова стукалась о разнообразные выступы и препятствия, повергая меня в смятение – этак недолго остаться и без единственного свидетеля!
Спустившись в бассейн, я тихо порадовался: пока мы там развлекались на поверхности, моя лодчонка благополучно приплыла по тоннелю от Бесланского моста и застопорилась аккурат под лестницей, упершись в веревку, натянутую мною вчера поперек бассейна. Дыша через раз, я быстро раздел Гасана до трусов, запихнул его одежду в пластиковый мешок и, засунув туда же мячик, плотно завязал горловину скотчем. Затем я бросил мешок в воду и, проследив, как он медленно удаляется по тоннелю, влекомый течением, в ударном темпе произвел следующие действия: отрегулировал второй прибор автономного дыхания и натянул на личико Гасана резиновую маску; убедившись, что мой бессознательный пленник нормально дышит, быстро влез в Л-1, нацепил маску сам и привел свой прибор в режим функционирования; выдернул из расщелин штыри, на которых крепилась натянутая поперек бассейна веревка, запихал все это дело в сумку и быстренько погнал лодку против течения, изо всех сил отталкиваясь от осклизлых стен дюралевым веслом.
В двадцать один тридцать пять я притормозил в коллекторе под Бесланским мостом, наскоро привязал лодку к поручню лестницы и поднял Гасана на промежуточную площадку, располагающуюся метров на десять выше ватерлинии: здесь, несмотря на изрядный смрад, воздух был вполне пригодным для дыхания, а шум потоков нечистот, низвергавшихся из нескольких рукавов в бассейн, надежно заглушал бы отчаянные крики пленника, коль скоро ему удалось бы избавиться от моих ухищрений. Тотчас же соорудил эти самые ухищрения: сняв с Гасана прибор для дыхания, плотно примотал его веревкой к решетке площадки, залепил скотчем рот и глубоко натянул на голову лыжную шапку, чтобы не сообразил сразу, где находится, ежели очухается раньше времени. Послушав редкое дыхание пленника и убедившись, что он не собирается отдавать концы, я соскользнул по лестнице в лодку, отмотал ее от поручня и в спринтерском темпе рванул по тоннелю, ведущему к гостиничному подвалу.