– И не подумаю, – отказался я. – Ты лучше ложись, пока ноги не прострелили! Кто тебе сказал, что они пожелают драться с таким буйволом? Они, смею тебя заверить, не самоубийцы! Ложись давай!
– Переведи слово в слово! – упрямо набычился Грег, разминая кулаки и плотоядно поглядывая на Махмуда. – А то я и без твоего перевода с ними разберусь!
– Вот, блин, послал Бог шефа! – тоскливо пробормотал я. – В тебя что, в жизни ни разу не стреляли? Ты почему такой трудный?
– Что хочит? – поинтересовался Махмуд, обращаясь ко мне. – Пачиму нэ лидьжит? Жит сабсэм нэ хочит?!
– Хочет драться с вами – со всеми сразу, – доложил я, благоразумно опуская вторую половину тирады шотландца. – Говорит – честный бой…
– На фуй нудьжн такой! – оборвал меня Махмуд. – Чесни бой… Скажи, если нэ слущат, убиват на фуй будим! Скажи!
– Слушай, ты что, не понимаешь, что эти мерзавцы убьют тебя не задумываясь? – злобно прошипел я по-английски. – Падай на землю и выполняй все их команды!
– Мужчины рода Макконнери никогда не боялись бандитов, – высокомерно заявил Грег. – Они что, струсили? Не хотят биться?
– Если бы ты имел обычную антропометрию, тебя бы просто стукнули прикладом по башке, – как можно убедительнее сообщил я. – Но ты, к несчастью, страшно здоров и можешь покалечить, потому подходить к тебе никто не станет, а просто пристрелят! Господи, ну какой ты тупой, а!
– Если бы хотели, давно бы уже пристрелили, – резонно заметил шотландец. – Бандиты всегда пугают свои жертвы; если проявлять твердость, они пасуют перед сильнейшим. Я в университете проходил курс прикладной психологии…
– А они не проходили этот ваш долбаный курс, – обреченно продолжил я, чувствуя, что безмерно устал от дурацкого поведения этого большого беби. – Они вообще понятия не имеют ни о каких курсах. Старший дал им команду стрелять по ногам. Если хочешь убедиться в серьезности их намерений, сделай еще пару шагов – посмотришь, что из этого получится. Давай, пошел! Идиот…
– Нэ хочит, значит, слущат, – сделал вывод Махмуд, послушав нашу перебранку. – На фуй такой нудьжн! – И обратился к своим соратникам по-чеченски:
– Придется валить этого быка. Давай по ногам…
– Стой! – пронзительно крикнул я, осененный внезапной идеей. – Мы гости Мурата Гиксоева! Мы его самые лучшие кунаки! В кунаков разве можно стрелять?
– Как сказал? – заинтересовался Махмуд, жестом показав своим подчиненным, что пока стрелять не надо. – Мурат?
– Да, Му-рат! Гик-со-ев! – проскандировал я, от души надеясь, что этот самый Мурат – следующий объект моей авантюрной программы – до сих пор жив и здоров. Тут, знаете ли, люди умирают на удивление быстро – обстановку годичной давности, которую помнил несчастный Гасан, ни в коем случае нельзя было считать величиной постоянной. А еще я надеялся, что Мурат Гиксоев не просто крестьянин или скотовод, а какой-нибудь большой мерзавец и отъявленный негодяй, которого все хорошо знают и уважают. В противном случае нам всем придется изрядно покрутить своими тренированными задами, чтобы вывернуться из этой передряги.