— Смотрите! Вот его записная книжка со всеми адресами! Вот его удостоверение! Вот его международные карточки, по которым он может, не тратя ни копейки, совершать кругосветные путешествия, жить на виллах Испании и Таиланда!
Андрей попросту набил ему морду как последнему шибздику и отобрал все эти бумажки! Это было вчера вечером. А сегодня утром Андреи привез меня сюда и в данный момент сидит в машине и поджидает, пока мы тут с вами перестанем шептаться и на решетки, на дырки, на щели в стенах оглядываться!
Длинным перламутровым ноготком Валя осторожно подцепила обложку какого-то банковского удостоверения и, увидев портрет Бевзлина, подняла на Пафнутьева изумленные глаза.
— Никогда бы не поверила, — прошептала она.
— А теперь, когда поверила, ответь мне, пожалуйста, на три вопроса. Только на три, не больше. Годится?
— Заметано, — кивнула Валя.
— Вопрос первый. Куда идут эти младенцы, кому они нужны в таких количествах, для каких таких целей?
— На запчасти идут. На Запад. На цивилизованный, культурный, благоустроенный Запад. Там люди тоже иногда болеют, а спасти их может только настоящий человеческий орган — печенка, почка, глаза, сердце... Состоятельные люди готовы платить любые деньги... Любые, в самом прямом смысле слова.
Оставшаяся часть младенца идет на всевозможные инъекции, сыворотки, выжимки...
Некоторым престарелым гражданам какой-нибудь Германии или какой-нибудь Голландии очень помогает. Не всегда, не всем, но помогает. Надежда умирает последней, — без улыбки закончила Валя.
— Хорошо, — кивнул Пафнутьев, хотя вертелись у него на языке десяток уточнений, хотелось ему все выяснить до конца, но надо было соблюдать уговор.Вопрос второй... Как мог ребенок попасть в руки этого пропойцы и прохвоста Самохина?
— Трудно сказать, — Валя повела плечом, словно отгораживаясь от этого вопроса. — Можно только предположить... Дети были подготовлены к отправке, законсервированы...
— Это как? — не удержался Пафнутьев.
— Что-то им вводят в организм, чтобы они какое-то время спали. Другими словами, чтобы вели себя смирно, не кричали, не визжали, не поднимали шум. Мало ли — таможня, досмотр, проверка... А они, возможно, упакованы в ящики, контейнеры... Об этом можно только догадываться. Так вот, дети, возможно, были законсервированы, подготовлены к отправке потребителю или заказчику, называйте его, как хотите... А тут подвернулся Самохин... И он попросту украл ребенка.
Это одно из предположений. Другие можете придумать сами.
— Понял, — Пафнутьев помолчал, бросил взгляд на невозмутимо сидящего Овсова — он вертел в руках бутылку из-под виски, пытаясь прочесть многочисленные наставления потребителю как пить, сколько, из какой посуды, в каком обществе — все это, оказывается, имело очень большое значение. — И последний вопрос, Валя... А кто вы там, в роддоме?