Влад убрал деньги, несколько минут молча смотрел на широкую спину домохозяина. Тот наконец не выдержал:
— Мне, по-твоему, что, Саню не жаль? — спросил в упор. — Или я с кого-нибудь деньги брал? Я шестнадцать лет здесь живу, когда хату покупал, баня уже старая была, а новую поставить не мог — зарплаты не хватало. Но левых ходок не делал и на базаре со шмотками не стоял!
— Так чего ж ты тогда?.. Не помнит он!.. Помнишь ведь, Савелий? Зоя говорила, он за последние два месяца и выезжал-то один раз всего. И то в неурочный час — с пятницы на субботу, в ночь. По делу или к бабе — мне один черт, просто я хочу знать.
Савелий снова вылез из ямы, отряхнулся.
— Значит, у Зои ты был?
— Был. Она не знает. Рассказала, как Кожух тебе бутерброд с сыром варганил.
Савелий присел на кессон. Отмахнулся от дорогой сигареты, посучив по карманам, достал «Беломорканал». Привычно откусил кусочек бумажного пистона.
— Вкусный был бутерброд, — сказал, помолчав. — Скажи, зачем тебе надо знать, куда он ездил?
Влад не ответил. Ветер налетел, гудел где-то высоко в проводах, протянувшихся над двором.
«Кожух мертвый и Саня мертвый, хуже я им не сделаю, — подумал Савелий. — К тому же расписки никому не давал».
— Ездил он в отель «Малахит».
— Зачем?
— Этого правда не знаю. В машине не разговаривали ни о чем. По пути-туда Кожух вышел, на камушек присел — поплохело ему вроде. Приехали около десяти. Подъехать Кожух велел к задней двери, там его встретили двое. Так себе мужички, неприметные, сейчас бы увидел — не узнал. Они с Саней пошли, а я остался. У меня в бортовом всю дорогу лампочка горела, думал, может, с маслопроводом что. Часа через два вышел Саня и сказал: «Петрович, запирай тачку и иди в гостиницу ночевать. Назад не поедем, тебе в „люксе“ место на диване есть». А я от своей лайбы никуда и днем не отхожу — привык. Можно было, конечно, отогнать ее на платную стоянку. Саня так и предлагал. Да я в машине спать люблю, газетку почитать, радио послушать. В общем, отказался я, не пошел. Вот и все. Утром часиков в семь они вышли, во дворе их какой-то человек провожал. Очень аккуратный, в костюме и при галстуке. Лицо нерусское — может, удмурт или татарин. Пожал руку Кожуху, кивнул Сане, они сели, да мы поехали. От Кожуха чуть коньяком пахло, видно, выпивали ночью. — Савелий замолчал и тяжело вздохнул, словно нес Кожуха и Саню на себе от самого Екатеринбурга.
— На обратном пути тоже ни о чем не говорили?
— На обратном пути Кожух спал. Мы с Саней перекинулись парой словечек, выглядел он, как всегда, хорошо — молодой, тренированный. Спросил, может, я покемарить хочу, предложил за руль сесть. Но я отказался, конечно — еще чего! Мне двадцать четыре часа в сутки за рулем — как два пальца обоссать.