Не раздумывая я бросился к нему.
— Нет! — вскричал я. — Только не это!
— Синибальди?! — воскликнул он, схватив кинжал. — Что все это…
В голосе его слышался гнев, смешанный с сожалением.
— Один раз я пощадил вас. Я только хотел, чтобы вы не мешали мне, но…
Мой взгляд заметался между кинжалом и огнем, пожиравшим край покрывала.
— Так именно это вы искали, а? Вот она! Смотрите же, как она горит!
Он поворошил ткань кинжалом, чтобы она сильнее разгоралась.
— Надо же, вы хотели обмануть меня копией! «Вероники» у вас нет, нет и солдат над катакомбами… Глядите, как она запылала!
Действительно, пламя уже касалось бороды Христа. Собрав все силы, я швырнул в негодяя камень, который держал в руке. Он угодил в предплечье Форлари, и тот уронил реликвию.
Потрясая кинжалом, он медленно двинулся ко мне. А Святой Лик вовсю пылал на полу.
— Жалкий глупец! — зарычал он.
Одним прыжком он бросился на меня, и мы покатились по пыли. Я отчаянно отбивался, но он был тяжелее меня и сильнее. Лезвие кинжала несколько раз полоснуло меня по плечу и шее. Я извивался как мог, но он коленями прижимал меня к земле, и я уже не мог пошевелиться. Около саркофага горела «Вероника».
Гаэтано занес надо мной кинжал; наши взгляды встретились. На краткий миг мне показалось, что в его глазах мелькнула нерешительность. Возможно, в тот момент он вспомнил о моем отце, о том, как тот вытащил его из застенков Сант-Анджело. В его глазах все перемешалось: страх, испытываемая им признательность, ненависть…
Кинжал с силой обрушился на меня. Но каким-то чудом он вдруг описал кривую и высек искры из каменного пола.
Глаза Форлари расширились, на лице появилось изумление. С недоверчивым видом он слегка закачался надо мной, затем, словно падающая башня, рухнул вперед. Из его спины торчала головка эфеса меча.
— Он… она… — выдохнул убийца. Потом повисла тишина.
Высвобождаясь, я оттолкнул его голову. Гаэтано был мертв.
Капитан Барбери, подхватив меня под мышки, помог мне встать.
— Гвидо! Гвидо, мой мальчик, с тобой все в порядке?
Пошатываясь, я приходил в себя, одежда моя была забрызгана кровью, по щекам текли слезы.
В двух шагах от меня, в глубине склепа, лежала маленькая кучка пепла, оставшаяся от святыни.