Мне захотелось все это изменить. Пошныряв немного вокруг «Комнаты истины», я вернулся к дому «Всемогущего» и стал ждать, когда он и его посетитель выйдут оттуда. Пришлось набраться терпения. Наконец наружная дверь открылась, кто-то нырнул в темноту. Мне не было видно, кто — «исцеленный» слепец или сам целитель, но я последовал за ним и тут оказался свидетелем того, как он вошел в «Комнату истины» сквозь стену. Это выглядело именно так — подошел к стене и прошел сквозь нее. Однако спустя минуту я проделал то же самое точно таким же образом, отодвинув одну из черных драпировок, которые заметил еще раньше.
Внутри раздался характерный звук — тихий щелчок, и после краткой паузы голос Траммела продолжил держать речь, только на более высокой ноте. Вернувшись на место, он выключил магнитофон.
Закончив речь, «Всемогущий» перешел к заключительной молитве, а я снова прошел сквозь стену, постоял снаружи, придерживая драпировку и дожидаясь, когда зажжется свет, чтобы четко разглядеть Траммела, и только после этого вернулся к его дому.
На этот раз он был пуст. За пятнадцать минут я обошел все помещение, но не обнаружил ничего, что привлекло бы мое внимание. Самым интересным оказалась коробка в шкафу в спальне. В ней лежали кассеты с магнитофонными записями. На каждой была приклеена бумажка с названием проповеди. Понятное дело. Нетрудно представить, что было бы, если бы Траммел, объявив темой проповеди «Зло от глубоких декольте», по ошибке поставил бы кассету под названием «Давайте предадим проклятию всех людей!».
В одной из комнат на письменном столе стоял телефон. Я убедился, что это действительно тот номер, который дала мне Джун, и недолго думая позвонил оператору. При этом снова повторил тот же трюк, что и в разговоре с Джун, назвавшись, однако, Траммелом, поскольку говорил с его аппарата.
— Мне кажется, что кто-то воспользовался моим телефоном для звонков на дальние расстояния, — объяснил я дежурившей девушке. — Это было в мое отсутствие. Не могли бы вы мне сообщить, куда звонили с моего телефона в это воскресенье?
Она не стала создавать лишних сложностей, и через несколько минут у меня был список из трех звонков. Тот, которым я интересовался, оказался среди них. Иначе и быть не могло при той картине, которая складывалась в моей голове. Я повесил трубку и отправился на исповедь. В «Комнате исцеления» уже проводилась эта процедура — Траммел выслушивал своих прихожан.
В полумраке «Комнаты истины» была видна сидящая фигура. Вскоре после того, как я пришел, эта фигура поднялась, и в коридор вышел пожилой мужчина. Его сменила женщина. Когда спустя несколько минут вышла и она, к двери направился я — последний из желающих исповедоваться, возможно, последний на очень длительный срок.