Он хотел ее. Ее. Этого у нее никто не мог отнять. Никогда. Он хотел ее, а не положения в обществе, которое, как он считал, принесет ему присвоенное ею имя. Он с усилием оторвался от ее губ, уронив голову ей на плечо, дрожь пробегала по его спине и рукам.
Летти прижалась к нему. Он был большим, больше, чем она думала. Выше и сильнее.
Она чувствовала крепкие мускулы его плеч. Выпуклые бицепсы, упругие мышцы длинных ног, все его твердое мужское тело, скрытое великолепной белой рубашкой и брюками с безукоризненной складкой. Но сейчас она чувствовала его напряженность, его нетерпеливое желание.
— Надеюсь, что после пощечины вы снимете с меня обвинения, — тяжело дыша, сказал он.
— Идет, — прерывающимся голосом отозвалась она. — Вы не холодный и не бесчувственный. Он горько усмехнулся:
— Боже мой, нет. Только не с вами.
Она протянула руку и дотронулась до его щеки. Он взял ее и поцеловал в ладонь.
Словно ток пробежал по руке и телу Летги. Хорошо, что он держал ее, потому что ноги у нее подгибались.
Эллиот отодвинулся, и прохладный ночной ветерок пробежал между ними. Она чувствовала, что он приходит в себя. Минута, когда он потерял над собой контроль, истекла. Теперь он снова полностью владел собой.
— Но вы хорошо владеете собой, — осуждающе заме-<,тила она.
— Не так хорошо, как хотелось бы, — возразил он, его | ладони скользнули по ее обнаженным рукам. Летги была не в силах отпустить его. Она хотела, чтобы его руки обнимали ее, его губы целовали ее, а тело горело от страсти.
Она привстала на цыпочки и прижала руки к его груди. Сердце выдало его. Оно сильно и часто билось под ее ладонями. Она осторожно коснулась его щеки.
— Я могла бы заставить вас утратить самообладание.
— Не надо. — Эллиот закрыл глаза.
Он не отрицал, что она взволновала его, и это принесло ей удовлетворение. Он испытывал к ней то, чего не чувствовал к Кэтрин Бантинг. Может быть, даже ни к одной женщине. Летти хотела сохранить это в душе. В памяти. То, что честный, благородный, добрый человек когда-то так сильно хотел ее, что трепетал от страсти.
— Почему не надо? — прошептала она.
Его прекрасные, обрамленные густыми ресницами глаза раскрылись, блеснув в темноте, как черные алмазы. Но улыбка была немного грустной.
— Неинтересно, — ответил он. — Слишком просто.
Ветерок утих. Какая-то птичка возилась в ветвях рябины. Из открытых окон доносились голоса, звон бокалов. Она старалась разглядеть его скрытое темнотой лицо.
— Почему же? — тихо спросила Летти.
— Потому, — ответил он, — что я люблю тебя.