Летти, зажав в руке билет, стояла на платформе. Полчаса назад Хэм привез ее на станцию. До отправления поезда оставался еще час.
В такую сырую погоду на улицах было мало людей. Летти погода не пугала.
Свежий воздух был насыщен весенним ароматом зелени и тяжелым запахом земли.
Эти запахи пробудили в ней воспоминания о том, как они с матерью шли рядом по деревенской дороге. Она тогда думала, что ее место там, пока Вернис Фоллонтру не сказала ей, что это не так. Девочкой она мечтала о том, как отец любил бы ее, если бы имел для этого возможность. А потом Летти думала, что ее домом стал мюзик-холл, а актеры — ее семьей, пока не умерла мать, а Альф так горевал, что не мог работать. Затем она узнала, что в ее «доме» нет места для девушки, которая не носит трико и говорит с благородным акцентом. А когда Летти нашла работу в музыкальных постановках, ей сказали, что она недостаточно эмоциональна чтобы играть большие роли.
Всю жизнь она искала и умела находить выход из трудных ситуаций. Однажды ночью, — вскоре после смерти матери, после того самого вечера, когда Ник Спаркл впервые угостил ее шампанским, а девушка из кордебалета бросилась в Темзу, потому что была беременна, — в ту бессонную ночь Летти приняла решение, что отныне все будет происходить для нее, а не с ней.
Никакой доброты, потому что ее нет в мире; побольше смеха, ибо, если смеешься ты, не смеются над тобой; не желать того, чего не можешь получить, потому что в этом мире ничего не дают; вот какой стала Летти Поттс.
Или она так думала.
И вот она снова здесь, с саквояжем в руках, в ожидании следующего акта.
Ведь она всего лишь странница.
Но жизнь все-таки пока не загнала ее в угол. Летти улыбнулась. Она все еще стояла на ногах и сохранила силы для побега. Молодая женщина посмотрела вниз. Фейген, наоборот, казалось, не испытывал ни малейшего желания бежать, идти или даже стоять. Он с несчастным видом свернулся у ее ног и с тоской в глазах смотрел на нее.
Он не хотел идти с ней. Пришлось заманить его куском колбасы и вести на плетеном шелковом поводке. Что-то сжало ей горло.
Никогда в жизни Фейген не ходил в ошейнике. Он всегда следовал за ней как тень, потому что, если бы она исчезла, он остался бы совсем один на этом свете. Она была единственной его опорой, и в этом была его заслуга, а не ее. Летти принимала преданность песика как должное.
— Ладно, Фей, — ласково сказала она. — Наше приклю-рение закончилось. Вот увидишь, будут другие. Мы поедем в {орвегию. Как ты думаешь, селедка вкусная? Подожди, пока яе попробуешь семгу!