Потому что на самом деле единственная разница между самоубийством и мученичеством состоит в том, как это освещается прессой.
Если дерево падает в лесу, и нет никого, кто бы это услышал, разве оно не будет просто лежать там и гнить?
А если бы Христос умер от передозировки барбитуратов, один, на полу в ванной, разве попал бы Он в Рай?
Я не задавал себе вопроса, собираюсь я убить себя или нет. Это, эти усилия, эти деньги и это время, команда авторов, наркотики, диета, агент, взбегание по лестнице, идущей в никуда, все это было для того, чтобы я мог покончить с собой на глазах у всех.
Как-то раз агент спросил меня, кем я вижу себя через пять лет.
Трупом, сказал я. Я вижу себя гниющим трупом. Или пеплом; я могу представить, что меня сожгут.
У меня был заряженный пистолет в кармане, я помню. Мы стояли вдвоем перед входом в переполненную темную аудиторию. Я помню, что это был вечер моего первого большого появления на публике.
Я вижу себя мертвым и в Аду, сказал я.
Я помню, что планировал убить себя в тот вечер.
Я сказал агенту, что планирую провести первую тысячу лет на каком-то из низших уровней Ада, но затем я хочу продвинуться в руководство. Быть настоящим командным игроком. Через тысячу лет в Аду произойдет невероятный рост в сфере торговли. Я хочу оказаться на вершине.
Агент сказал, что это звучит очень реалистично.
Мы курили сигареты, я помню. На сцене какой-то местный проповедник открывал представление. Частью этого разогрева публики была гипервентиляция легких. Громкое пение делает свою работу. Так же как и монотонное пение. По словам агента, когда люди так орут или поют «Изумительную Благодать» на пределе своих легких, они очень часто дышат. Людская кровь — это кислота. При гипервентиляции уровень диоксида углерода падает, и их кровь становится щелочной.
«Респераторный алкалозис,» — говорит он.
Люди становятся легкомысленными. Люди падают на пол от звона в ушах, пальцы на руках и ногах цепенеют, у них начинаются боли в груди и потоотделение. Это должно восприниматься как восторг. Люди мечутся по полу, их руки превращаются в холодные клешни.
Это сойдет за экстаз.
«Люди в религиозном бизнесе называют это „промывкой мозгов“, — говорит агент. — Они называют это ораторством».
Повторяющиеся движения усиливают эффект, и представление на сцене продолжается по обычному сценарию. Зрители дружно хлопают. Длинные ряды людей поднимают руки и раскачивают ими в бреду. Волнующееся поле рук.
Кто бы не изобрел эту процедуру, говорит мне агент, они, должно быть, не последние люди в Аду.
Я помню, что нашим спонсором был Старый Добрый Летний Растворимый Лимонад.