— Да, в штате я одна. Но нам, в качестве консультантов, помогает еще несколько человек.
— Вы слышали, что ночью застрелили шефа полиции?
— Слышала. И не стану лицемерно говорить, что сожалею о случившемся.
— Соблюдать данную традицию — не худший вариант, — сказал я. — У вас есть какие-нибудь соображения по поводу случившегося?
— У меня? Какое мне до всего этого дело?
— Вы говорили, что он негодяй и мерзкий тип и что это он убил Вальдеса.
— Я говорила вам правду.
— Вы не видите связи между убийствами Роджерса и Вальдеса?
— Почему я должна ее видеть? — ее ресницы взлетели вверх. — Не возражаете, если я закурю?
— Бога ради.
Вытащив сигарету из пачки на столе и прикурив ее от разовой зажигалки, Хуанита затянулась, выпустила дым и посмотрела на меня сквозь его пелену, выгнув дугой свои черные брови.
— А вы?
— Вижу ли я связь между ними? Конечно. В таком городке, как ваш, и два убийства за месяц — тут должна быть связь.
— Совсем не обязательно.
— Не обязательно, — повторил я. — Но такое предположение мне ничего не дает. Вероятность же того, что Роджерса и Вальдеса убили одни и те же люди, дает мне пищу для размышлений, заставляет наносить визиты кое-каким людям.
— Например, мне?
— Например, вам.
— Я не имею представления о том, кто убил шефа Роджерса, — сказала Хуанита.
— Это не мог быть Фелипе Эстэва?
— Нет!
— Нет?
— Нет. Конечно, вы всеми силами постараетесь это доказать. Он — преуспевающий латинос, и вы стремитесь поставить его на место... Но он... он гораздо в большей степени мужчина, чем любой из вас.
— Преуспевающий в чем?
— В бизнесе. За это вы его и ненавидите. Он переиграл вас в вашей же капиталистической игре.
— В моей игре? Игра в капитализм? Думаю, вы меня переоцениваете.
— Вы знаете, что я имею в виду, — сказала она.
— Это ваше «что я имею в виду» не означает, что он мог застрелить Роджерса, когда тот разнюхал то, что старательно скрывал Эстэва.
— Виновен по определению, — усмехнулась Хуанита и сделала несколько глубоких затяжек.
— Если занимаешься законным бизнесом, не нанимаешь себе в охранники таких типов, как Цезарь.
— Я не знаю никакого Цезаря.
— Почему вы рассказали мне про Вальдеса и жену Эстэвы?
— Я попалась на ваши уловки.
— Дьявольски хитрый Спенсер! — сказал я. — Что представляет из себя миссис Эстэва?
— Она его слабость.
Хуанита докурила сигарету и тут же взяла следующую, держа ее между указательным и средним пальцем на уровне первого сустава. Я подбодрил ее кивком, ожидая объяснений.
— Она шлюха, но он не вышвырнет ее из дома, — сказала Хуанита.
— Она спит со многими?
— Да, — сипло и яростно прошептала Хуанита и судорожно затянулась.