Оставив Джеффри рядом с конем, Джерваз осмотрел амбар и согласился с фермером, что крышу и впрямь надо залатать. Лорд добавил, что надо бы увеличить поголовье молочного стада — это была одна из самых крупных его ферм, и состояние хозяйства беспокоило Сент-Обена. Покончив на этом с разговорами, виконт отказался от предложенного чая, и вскоре они с Джеффри уже были на пути в Обенвуд.
Джерваз ждал, что после посещения фермы мальчик обрушит на него град вопросов, но, к его удивлению, ребенок молчал. Подождав некоторое время, виконт спросил:
— Это хозяйство отличается от того, к которому ты привык?
Даже задавая вопрос, Сент-Обен поймал себя на том, что пытается разузнать хоть что-нибудь о прошлом мальчика и, разумеется, его матери. А так порядочные люди не поступают! Тем не менее Джерваз был разочарован, когда мальчик ответил ему довольно равнодушным тоном:
— Да, сэр, очень отличается. Виконт удержался от дальнейших расспросов, даром что был шефом тайных агентов.
— Ты можешь не называть меня поминутно сэром.
— Хорошо, сэр, — послушно промолвил Джеффри, но Джерваз уловил нотки смеха в его голосе.
У ребенка явно было неплохое чувство юмора, и виконт задумался о том, каково было бы иметь собственного сына. Джерваз мало общался с детьми и, если и думал о них, то лишь как о чьих-то наследниках, нимало не сожалея о том, что не оставил собственного потомства.
И вдруг ему стало мучительно больно: ведь он был лишен возможности наблюдать за детьми, за их шалостями, отвечать на бесконечные вопросы. Ему никогда не придется усаживать перед собой в седло (вот так же, как сейчас Джеффри) собственного сына. И никогда хорошенькая девочка не улыбнется ему обворожительной улыбкой — такой, как у Дианы…
Зато у него была законная жена, которую, впрочем, и женой-то назвать нельзя… И прошлое не переделать, и он никогда не подарит жизни сыну, о чем страстно мечтал в юности. Покидая много лет назад остров Малл, Джерваз подумал о том, что пройдет какое-то время, и он станет сожалеть о содеянном и, больше того, заплатит за насилие над невинным ребенком, на котором его вынудили жениться. Теперь Сент-Обен понял, в чем заключалась расплата. Ведь в двадцать два года ему и в голову не приходило, что он когда-нибудь встретит девушку и та подарит ему неземное удовольствие… Не думал он и о том, что станет тосковать без детей. Тогда, на Малле, он очень много потерял, и лишь сейчас, восемь лет спустя, осознал до конца величину своей потери.
Конечно, можно было завести и незаконного ребенка, но это было Джервазу не по душе. И вдруг мысли его переметнулись к жене. Интересно, сколько лет она проживет? А вдруг подхватит простуду на знаменитых шотландских сквозняках и умрет, оставив его свободным?.. Сент-Обен нахмурился, презирая себя за подобные мысли. Бедная девочка и так попала в передрягу и не заслуживала подобной участи.