Только теперь Диана поняла все до конца, но не видела в том, что рассказал Франсис, ничего дурного. В голосе молодого человека была такая любовь, которая… ничем не отличалась от любви Джерваза к ней или Николаев к Мадлен… Диана не могла поверить, что любовь может быть злом.
— Ужасно, что ты не можешь спокойно говорить об этом. Жаль, что, узнав, над тобой будут издеваться, — сочувственно заговорила девушка.
Тонкие пальцы Франсиса крепче сжали портьеру.
— Дело не только в том, что надо мной станут смеяться. То, о чем мы говорим, — тяжкое преступление. Мужчин каждый год отправляют за такие вещи на виселицу. Человек может лишиться жизни только по подозрению.
Ах, если бы она только знала об этом побольше! Диана нерешительно спросила:
— А в других странах?.. То же самое? Франсис отпустил портьеру.
— Нет, мне кажется, Британия — самая невыносимая страна. Древние не считали любовь между существами одного пола грехом. Даже сейчас в Греции и Италии к этому относятся более терпимо. Слышал, некоторые англичане уехали туда, чтобы жить спокойно. Может, это и есть единственный выход?
— Возможно, тебе стоит посоветоваться с твоим… другом. Кто знает, может, он захочет поехать с тобой… — предложила Диана. — В Италию или Грецию.
Франсис вздохнул.
— Думаю, так и следует поступить. — В его голосе слышалась теперь и горечь, и надежда. — Может, в самом деле получится… Конечно, не все проблемы будут решены. Однако, может статься, со временем все образуется.
— Если ты сможешь сделать это, то, считай, самая трудная битва выиграна. Но… как ты решился поговорить со мной? Ты же меня почти не знаешь.
— Отчасти именно поэтому, — медленно произнес молодой человек. — Проще довериться человеку, которого плохо знаешь. Но к тому же ты… напоминаешь мне Мадонну — мягкую и нежную. Думаю, если кто и мог выслушать меня, так только ты. — Его лицо исказила гримаса боли. — Моя семья? У меня есть только мать, младшая сестра и кузен Джерваз. Если они узнают правду, будут ли относиться ко мне по-прежнему?
Франсис покачал головой, словно пытаясь отогнать от себя мрачные раздумья, а затем отчаянно вскрикнул:
— Ты же сама мать, Диана! Скажи, что бы ты почувствовала, если бы узнала, что твой сын… такой же, как я?!
Диана закрыла глаза — их жгли слезы. Ей было совсем нетрудно понять своего нового друга, но вот как бы она повела себя, если бы сейчас на месте Франсиса был взрослый Джеффри? Глубоко вздохнув, она посмотрела на молодого человека.
Франсис стоял перед самым окном, его волосы сияли в лучах полуденного солнца. Его красивое лицо было таким беззащитным!